— Пойдем, Мари.
Он забирает все выписки и берет меня под руку.
Мы просто в молчании прогуливаемся по городу. Доходим до Набережной, к самому мосту.
Мне хотелось бы замереть в таком моменте.
Когда можно молчать. Просто не думать. Чувствовать одну переполненность тем чудом, что растет во мне. Забыть о бесконечных тревогах.
Опираюсь руками о высокий мост. Подставляю лицо солнцу и легкому ветру.
— Мари, — вздрагиваю, когда слышу голос Динара. Сейчас мне хочется забыть обо всем на свете! Просто побыть наедине со своим счастьем! Ведь тест еще не дает стопроцентных гарантий. И я до последнего не была уверенна до конца в этой беременности! Теперь же внутри меня словно все изменилось!
— Этому ребенку не дадут родиться. Багировы будут в ярости, если узнают. Ребенок от выкупа или от наложницы это отброс. Вечный изгой. Они не позволят, чтобы их кровь стала так низко.
Зачем? Зачем он сейчас все это говорит? Хлещет по щекам каждым словом этой страшной реальности, из которой мне больше всего хочется вырваться?
— Стань моей женой, Мари. Другого выхода нет.
— Зачем? Зачем ты все это делаешь, Динар? Да. Ты помог мне и я бесконечно тебе за это благодарна. Помог сбежать. Скрыться. Даже назвал своей невестой. Подставляешь себя под удар в случае, если Багировы меня все же найдут. Но замужество? Это слишком много. И слишком серьезно. Я понимаю, что так будет лучше для твоей карьеры. Но разве нет женщины, которую ты бы любил?
— Ты нравишься мне, Мари. Я не скрываю и не собираюсь этого скрывать. Очень нравишься. Нет. Я не навязываю тебе своих чувств. Просто пойми. Ты не справишься сама. И моя мать не справилась бы, если бы в нужный момент рядом с ней не оказался мужчина. Они найдут тебя. Рано или поздно. Найдут и уничтожат и тебя и ребенка. Со мной ты будешь под защитой. А я… Я не стану ничего тебе навязывать. Обещаю, что не притронусь к тебе, если ты сама этого не захочешь. Просто позволь мне быть рядом и защитить тебя.
— Но Динар… Это… Это слишком!
— Я никогда не обижу тебя, Мари. Никогда ничем не попрекну. Я уважаю твои чувства к другому, хоть совсем и не могу их понять. Если не сложится, я пойму. Мы оформим развод. Но сейчас. Сейчас дай шанс своему ребенку. И себе. Шанс на спокойную жизнь.
Он вытаскивает из кармана черную бархатную коробочку.
А мне кажется, что я нахожусь в какой-то параллельной реальности.
Ведь рядом со мной должен быть другой! Не он!
Голова кружится. Кажется, я со всего размаху падаю куда-то вниз. Прямо с этого моста.
— Не отвечай ничего сейчас, Мари. У нас пока еще есть время, — сквозь туман слышу голос Динара.
— Но он мертв. После такого не выживают. Если ты ждешь его, то напрасно. Мари!
Перед глазами темнеет.
И я правда упала бы с этого моста, если бы сильные руки Динара не подхватили бы меня!
— Другого выхода все равно нет, Мари, — я прихожу в себя уже в доме Динара. В постели той самой комнаты, которую он выделил мне.
Он сидит рядом, а на тумбочке так и лежит коробочка с кольцом.
А у меня чувство, что там не бриллиант, а ядовитая змея.
* * *
10 Глава 10
* * *
— Имам, какого хрена мы здесь ползаем по руинам? Еще прихлопнет новым взрывом! На хрен нам это надо? Мы свое сделали. Сейчас сюда воронье слетится. Еще попадемся. Что ты ищешь? Золото? Нам его отсыпят. На три жизни хватит!
— Тело надо найти. Надо убедиться, что мы выполнили заказ.
— Эй! Заказа на убийство у нас не было! Наша задача положить взрывчатку. И рвануть. Все. Мы все сделали, Имам. Пора уходить. Валить на хрен из города.
— Ты же понимаешь, за что нам заплачено. За тот взрыв пришлось половину бабла отдать обратно. Забыл?
— Мне плевать. Я на трупы не подписывался. Блядь. Я это видеть даже не могу!
— Что ты как девочка, м? Разнежился на спокойной жизни? У нас приказ. И если ты хочешь бухать коктейли на островах в жарких каких-нибудь краях, мы должны убедиться, что все сделали правильно.
— Я не убийца. Я мастер. Взрывотехник. Остальное не мой вопрос. И да. Мне противно смотреть на эти трупы со стеклянными глазами. Меня воротит. Проникнуть. Установить. Подорвать. Все. Дальше не мое дело.
— Да перестань! Вон он! Смотри! Охренеть, живучий. Сам дьявол его, что ли, охраняет?
— Он сам как дьявол, Имам. Все. Увидели и валим.
— Нет. Надо убедиться. Твою ж мать!
— Говорю тебе. Он точно дьявол. Другого бы разорвало. А этого смотри. На двадцать метров из окна выкинуло. Да еще так, что ни один обломок до него не долетит.
— Живой. Сука. Он таки живой. Дышит. Давай. Один выстрел. И все.
— Ни хера. И вообще. Почему я? Тебе надо, ты и делай.
— Что? Кары боишься?
— Я семье Багировых кровью присягал. Такие клятвы, знаешь… Через них не переступают. И я не убийца.
— Не поздно ты спохватился, Имам? Про клятвы вспомнил? Суеверным стал?
— Как хочешь. Но я не выстрелю. Я грех на душу не возьму. Смотри. Его и правда будто что-то оберегает. На хрен мне это на себя брать? Тут что-то выше человеческих законов. Я в это не полезу. Даже не говори мне об этом! У тебя у самого вон рука со стволом дрожит. Сам все значит понимаешь.
— Ладно. Ты прав. Давай так. Если его найдут, от нас не отцепятся. Опять придется бабло возвращать. А я уже задаток за дом дал. Давай его в пустыню вывезем. Тела не найдут, с нас спроса никакого. Там сам сдохнет. Разве что дьяволы его вытащат. Но оттуда даже они не спасут. И мы его не убивали.
— Да. Идеальный вариант. Согласен. Туда, куда всех выбрасывают. На все воля природы и высших сил, да? Это же не грех.
— Какой на хрен грех? Пусть решают там. Бог или черти. Пусть разбираются. Только оттуда, насколько я знаю, еще никто не выползал.
— Значит, судьба его такая. А мы ни при чем. Давай. Потащили. Бури за ноги, а я за плечи потащу.
— Тяжелый, сука. Блядь, откуда он такой тяжелый?
— Еще немного. Машину нашу уже видно. А там самолет. Давай. Тащи. Не надорвешься.
* * *
Жар. Это не жар. Это самое настоящее пекло!
Будто в дурмане.
Треск раздирает уши. Голоса слышу. И как тело пинают. Как трясет, а потом швыряет на какую-то раскаленную хрень.
Пекло. Самое настоящее пекло.
А я пошевелиться не могу. Веки разлепить. Ни хера не могу.
Со всех сторон палит так, что вздувается кожа. Две сковородки, снизу и сверху. Все по мне.
Кожа шипит. До паленого мяса.
