– Никогда не слышал, чтобы лебедь мог превратиться в змею. К тому же мне кажется, что передо мной не актриса, а сама Афродита.
Анабелла поняла намек незнакомца на греческие мифы, в которщх лебедь был одним из символов Афродиты. И хотя ей очень хотелось поскорее выпроводить мужчину за дверь, комплимент польстил ей.
– Вы не боитесь, что Афродита поразит вас своими стрелами?
Незнакомец приблизился к ней и, заговорщически улыбаясь, ответил:
– Пожалуй, я рискну.
Она старалась не смотреть на его красивое лицо с волевым подбородком и ямочкой посередине, на ниспадающие из-под шляпы золотистые вьющиеся волосы, но никак не могла с собою справиться.
Возмущенная собственной слабостью, Анабелла произнесла ледяным голосом:
– Я жду здесь своего знакомого, вы помешаете нашей встрече.
Незнакомец, небрежно прислонившись к дубовому столику, заявил:
– Вы ждете меня.
– Вовсе нет. Я жду Генри Харриса.
– Но ваша служанка Чэрити сказала…
Анабелла мгновенно сообразила, в чем дело, и возмущенно воскликнула:
– Черт бы ее побрал! Опять она встревает туда, куда не надо!
– Похоже, она не предупредила вас о нашем свидании.
– Конечно, нет. Иначе я бы сюда не пришла. Можете в этом не сомневаться.
– В таком случае я ей благодарен.
– Совершенно напрасно. Не моей служанке решать, с кем и когда я буду встречаться. Прошу вас оставить меня одну.
– Но я даже не успел вам представиться, – с грацией тигра он взмахнул шляпой и церемонно поклонился. – Колин Джеффри, маркиз Хэмпден, к вашим услугам.
Маркиз! Понятно, почему Чэрити согласилась устроить эту дурацкую встречу. Впрочем, на саму Анабеллу титулы не действовали – она знала, что мужчины с титулом такие же обманщики, как и нетитулованные.
– С удовольствием познакомилась с вами, милорд. А теперь доставьте мне еще большее удовольствие, избавив от своего общества.
– Но мы не успели как следует узнать друг друга, – возразил Хэмпден, совершенно не намереваясь уходить.
– В таком случае, продолжим нашу беседу чуть позже, – с жеманной улыбкой предложила Анабелла. Будь у нее под рукой веер, она бы, согласно моде, игриво заслонилась им от назойливого ухажера. – Почему бы вам не заглянуть сюда после спектакля? Многие так и поступают.
– Потому я пришел сюда именно сейчас, – Хэмпден нахмурился, давая понять, что жеманство ему не по вкусу.
Она решила поменять тактику и, подойдя к двери, усталым голосом заявила:
– Вы меня утомили, милорд. Если вы сейчас же не покинете уборную, я буду вынуждена позвать сэра Уильяма, чтобы он напомнил вам принятые здесь правила поведения.
Хэмпден басовито рассмеялся:
– Мы с сэром Уильямом давние друзья, и мне с его стороны ничто не угрожает. Боюсь, вам придется терпеть меня еще некоторое время.
– Что вам от меня нужно, милорд? – вспылила Анабелла. – Что мне сделать, чтобы вы оставили меня в покое?
– Попробуйте догадаться, – бесцеремонным взглядом он осмотрел ее с головы до пят.
Затем подошел вплотную и двумя пальцами взял ее выбившийся из прически локон, как бы нечаянно прикоснувшись к ее щеке.
Сердце Анабеллы дрогнуло, и она подумала, что столь точного жеста можно добиться, только если неоднократно повторять его с другими женщинами.
– Милая вещица, – маркиз указал взглядом на брошь, – откуда она у вас?
Анабелла не стала объяснять, что сама заказала ее, откладывая деньги из скудного актерского заработка.
– Не помню. Кажется, подарил кто-то из поклонников.
– У вас столько поклонников, что вы даже не в состоянии вспомнить, кто из них сделал такой подарок? – с ехидной усмешкой поинтересовался маркиз.
– Их гораздо больше, чем вы можете себе представить, – парировала Анабелла, надеясь его обескуражить.
– И ни один из них не сумел заслужить ваше благорасположение?
– Напротив, разве может бедная актриса устоять перед тонкой лестью лондонских щеголей?
– Вы вселили в меня надежду, что и моя лесть может принести мне счастливые мгновения.
Анабелла почувствовала, что сама загнала себя в ловушку.
– О да… Вы ведь маркиз… И к тому же очень красивый, – она изобразила обольстительную улыбку, – это очень искушает. Но боюсь, я не смогу забыть о моей привязанности к лорду Сомерсету. Я провожу с ним почти все свободное время и вряд ли смогу уделить хоть минуту другому поклоннику.
Желая поскорее избавиться от Хэмпдена, Анабелла была готова на любую ложь.
– Какая жалость! Для Серебряного Лебедя мог бы найтись и более достойный покровитель, чем пустозвон Сомерсет. Тем более, что вы носите фамилию Мейнард.
Она хотела было дать ему отпор за бесцеремонный отзыв о Сомерсете, но вторая фраза насторожила ее.
– При чем здесь моя фамилия? – Анабелла отошла от двери и как бы случайно встала так, что между ними оказалось кресло.
– Все Мейнарды, которых мне довелось знать, а их немало, уважаемые титулованные особы. Если вы в родне с кем-то из них, то, хотя бы из уважения к репутации семьи, не должны принимать ухаживания Сомерсета. Ведь что бы он вам ни говорил, как бы ни похвалялся своими нарядами, Сомерсет – ничтожество. Он второй сын лорда, а по закону и титул, и наследство достанутся первенцу. Сомерсет тратит на тряпки все свои деньги и не может достойно позаботиться о женщине.
– В отличие от… вас, например?
Хэмпден ответил ей такой ослепительной улыбкой, что Анабелла подумала: «От человека, который так улыбается, лучше держаться подальше. Разумные лондонцы должны прятать от него своих жен».
– Пожалуй, это был бы идеальный выбор для многих дам, – в голосе красавца не было ни капли хвастовства, словно он говорил о чем-то само собой разумеющемся.
Анабелла предпочла не высмеивать его. Ей было гораздо интересней побеседовать с маркизом о Мейнардах.
– Идеальный выбор, говорите? Но откуда мне знать, что вы сами не уязвите фамильную гордость Мейнардов?
Хэмпден ненадолго задумался, затем произнес:
– Вы правы, поэтому я дам вам время на то, чтобы вы смогли побольше разузнать обо мне. Но уверяю – поручи вы любому из Мейнардов найти вам достойного спутника, он в первую очередь указал бы на меня.
У Анабеллы появилось ощущение, что маркиз слишком часто и охотно упоминает Мейнардов. Может, ее отец, услышав о ней, подослал маркиза, чтобы тот выяснил цель ее появления в Лондоне? Она оглядела Колина еще раз и подумала, что трудно поверить в то, что такой благородный и несомненно умный человек способен пойти на поводу у старика, каким неизменно представляла себе отца.
