тост — за встречу в этом, уходящем году, следующий — за наступающий. Болтаем о всякой ерунде, то и дело хватая со стола какие-то закуски, и вот уже счетчик времени внизу экрана телевизора сообщает, что вот-вот наступит Новый год. И пора уже думать, что загадать под бой курантов. Хотя именно сейчас, в эту секунду, мне кажется, что главное желание уже сбывается.
За минуту до двенадцати он пересаживается ко мне и оказывается совсем рядом. Бьют куранты, он обнимает меня за плечи, я пытаюсь сосредоточиться на мыслях, загадать что-то кроме «чтобы все было хорошо», но не получается. Саша еще приближается, обдавая своим горячим дыханием шею.
— С Новым годом, Кира.
— С Новым годом, Саш.
— Он будет счастливым?
Это он у меня спрашивает? Не знаю. Но будет, конечно, если мы сами все для этого сделаем.
— Будет. Обязательно, — шепчу, чувствуя его губы на своей щеке.
И все. Пузырьки лопаются в бокале, а у нас лопается терпение. Да, любить — это первое, что мы хотим сделать в новом году. Целоваться, сжимать в объятиях, доверять и позволять большее, изучать и радоваться тому, что каждое такое действие находит отклик.
— Платье… тебя же оно смущало? — посмеивается, когда нащупывает молнию на спине. — Помочь с этой проблемой?
— Помоги, — дразню его, пока перекатываемся по всей ширине кухни: то я его спиной прижму к столешнице, то он меня.
Раз — шуршит молния. Два — мой новогодний наряд летит на пол, и я его перешагиваю, оставляя в темноте вместе со всеми страхами, сомнениями и вопросами. Хотя какие страхи? Желания намного больше. Я ведь уже несколько дней только о нем и думаю. Только об этом парне, который терпеливо ждал свои намеченные сорок минут до нового года, а потом стоп-кран сорвало, и он побежал распаковывать свой подарок.
Мы как-то оказались у него в комнате. Мы как-то оказались в его кровати и без одежды. Сколько там? Три минуты первого? Если мы встретили Новый год поцелуями, значит ли это, что мы будет целоваться все двенадцать месяцев?
Саша осторожно снимает с моих ушей серьги, чтобы они не поцарапали кожу случайно, а потом кусает плечо до ярких следов. Ну такой человек контрастов… Ведь только что заботливо все делал, и уже страсть горит огнем, который не потушить. Сегодня нет полумер, сегодня будет до конца, до звезд в глазах, до вскриков, до рваного дыхания.
Я с ним, и это так правильно. Он со мной, и это так желанно. Хотели оба до одури, до сжатых от желания пальцев ног. И да, он оказался прав — как хорошо, что все случилось именно сегодня. Это так волшебно — в первую ночь года лежать с ним, засыпать в его объятиях. Или лучше — не засыпать до утра, но не потому, что хочется гулять, танцевать и веселиться, а потому что невозможно отлипнуть друг от друга.
Мой Новый год с Сашей. Как странно. Я живу и чувствую здесь и сейчас, не думая, что будет утром уже через несколько часов. Я вся в моменте, верю в сказку и хочу, чтобы в рутине утра она не закончилась.
Так ведь может быть?
Когда он все-таки устраивается на боку, обнимая меня, закрывает глаза перед сном, я верю в сказку и утром…
Время чудес, когда никто не спит, когда каждый хочет праздника и ловит счастливые мгновения, заканчивается. Наступает утро, которого я ждала и при этом боялась.
Спала я, наверное, слишком долго, потому что Саши рядом уже нет. Думаю, Ванька проснулся гораздо раньше, и папочке пришлось идти заниматься сыном. Однако он предусмотрительно положил на кресло свой халат, который я могу надеть вместо платья.
Боже, платье. Оно ведь осталось на кухне, как и бенгальские огни, которые мы так и не зажгли. Так увлеклись друг другом, что было некогда. Вообще нас не интересовало ничего, только ночь и поцелуи, а вот утро первого января уже не будет таким простым и понятным.
Если подумать на трезвую голову, насколько это вообще возможно, поступила я странно. Приняла спонтанное предложение поехать к нему, встретила его сына. Да, шутка про снегурочку для папы зашла, но на самом деле, кто я для Саши? Уверена, он и сам не знает ответ.
Было так классно, а теперь сомнения лезут в голову. Что делать дальше? А если я не хочу, чтобы это вот так заканчивалось? А есть ли шанс на будущее, если он — взрослый успешный мужчина, но уже со своим «багажом», опытом семейной жизни, если он — отец-одиночка?
И такая уж я особенная, или все же «снегурочки» появляются в этой квартире регулярно, а Саша соврал, чтобы меня не спугнуть?
Мысли. Их бесконечное количество, и я в них путаюсь. Хочется отключить голову, но сегодня уже не новогодняя ночь, и отбросить все лишнее просто так нельзя.
Поднимаюсь, сбрасывая с себя одеяло, прячусь в огромный пушистый халат и только сейчас замечаю, что платье Саша поместил на вешалку и закрепил на ручке шкафа, чтобы не мялось. Он, конечно, очень собранный и заботливый человек, чем сильно отличается от меня. Я — вечный хаус, и Ян, мой бывший парень, недалеко от меня ушел. Наверное, все-таки кто-то один должен быть эмоционально взрослее и серьезнее. Но в случае со мной это явно буду не я.
Пробираюсь под шумок в ванную, где для меня оставили запакованную зубную щетку. В шоке, что он все так предусмотрел. Чищу зубы, осматриваю круги от растекшейся туши под глазами и осторожно пытаюсь их устранить. Получается с трудом, так как специального средства нет, но уже лучше, чем было. Взбиваю волосы пальцами, умываюсь еще раз холодной водой и твердым шагом выхожу.
На кухне царит какая-то идиллия. При свете гирлянды Саша пьет кофе, закидывая в себя оставшиеся с ночи закуски, а Ванька потягивает сок и смотрит новогоднюю серию «Простоквашино».
Обалдеть, прелесть какая.
— Снегурочка! — радостно заявляет Ваня, когда я сажусь напротив него. Он даже убирает свой сок в сторону и отрывается от мультфильма.
— Доброе утро, — вслед за сыном приветствует меня Саша.
— Доброе.
— Папа, а почему Дед Мороз ушел, а Снегурочка тут?
— Ты же хотел с ней познакомиться, да? Вот, пожалуйста.
Ваня улыбается опять и снова смотрит на меня. Для своего возраста он очень даже разговорчивый, хотя и не болтает без умолку. Слишком мелкий еще. Но все равно,
