— Не надо меня провожать, просто скажи, к какому врачу идти и все! — мотает головой Таня.
Она хочет сбежать от нас — это видно по ее поведению, и я не могу осуждать ее. Спасибо хотя бы на том, что не отказала и приехала сюда, чтобы попытаться помочь Асе.
Я даже не спросил, как будет осуществляться забор стволовых клеток, и не должна ли Дымка остаться в больнице после этого. Переживаю и хочу лично поговорить с врачом, но вовремя вспоминаю, что у меня есть его личный номер телефона.
— Скажи администратору мою фамилию, и она проводит тебя. Она все знает.
Таня кивает и выходит из автомобиля, а я едва сдерживаюсь, чтобы не рвануть следом за ней. Набираю номер врача, решив уточнить, как и что будет делаться, и не нужна ли Дымке поддержка.
— Андрей Семенович, это Багрянский… Я отправил Дым… ой, Таню, к вам. Скажите, насколько серьезна процедура забора стволовых клеток? Есть ли вероятность того, что Тане станет после нее плохо и придется остаться?
— Доброе утро! Ну что вы! Процедура безобидная, если только девушка не теряет сознание при виде крови. Мы возьмем ее кровь из вены и проверим все, что потребуется. Вам не о чем беспокоиться… Вы ведь сами уже проходили через это.
Проходил…
Но уже толком и не помню, через что именно и когда я проходил.
— Я понял. Спасибо.
— Вы, я так понимаю, приехали не с ней?
— Я приехал с дочерью, не хотелось бы тащить ее в больницу…
— Да, конечно, я понимаю вас… Ну тогда мы все сделаем быстро, вам не придется ждать.
Я благодарю врача и отключаю телефон. Какое-то время в машине стоит напряженная тишина, которую нарушает голос моей дочери.
— Папа, ты обидел тетю Таню?
— С чего ты взяла?
Я оборачиваюсь и с недоумением смотрю на Асю.
— Все улыбаются, когда разговаривают с тобой, а она грустит… — отвечает девочка и покачивает головкой, как фарфоровая балерина. Бледная и практически безжизненная.
Да… Я обидел Таню… Но я не хочу рассказывать это дочери. Ей ни к чему знать такие подробности.
— Скажем так, в прошлом у нас с ней было кое-что, из-за чего тетя Таня может обижаться на меня сейчас.
— Она красивая, папа! Тебе нужно извиниться и подарить ей цветочки! Все тетеньки любят цветочки.
— Правда? — я улыбаюсь, думая о том, что моя дочь чересчур смекалиста. Ее ждет большое будущее, после того, как мы справимся с заболеванием. А мы справимся с ним. Обязательно.
— Какой ты глупенький, папа! Конечно же! — посмеивается Ася.
Душу согревает улыбка, озарившая детское личико, и мне становится приятно от мысли, что Ася радуется хотя бы чему-то. Это Таня заставляет ее улыбаться. Как бы здорово было, если бы она согласилась поехать вместе с нами в парк… Вот только я не посмею даже попросить ее об этом.
Довольно скоро девушка появляется на пороге больницы и смотрит по сторонам. Она ждет кого-то другого? Дымка направляется к моей машине и садится в салон.
— Почему вы не уехали? Собирались ведь в парк… — хмурится она.
— А ты хочешь поехать с нами? — озвучивает мои мысли Ася, и я даже не знаю, благодарен я ей за это или нет… Не хотелось напрашиваться.
— С вами? — Дымка зло смотрит на меня.
Ну конечно! Снова считает, что злой Багрянский внушил дочери, как и что надо говорить… Я мотаю головой, пытаясь дать понять, что совсем не причастен и даже не намекал Асе, что мы можем прогуляться все вместе.
— Там аттракционы и большой медведь, который угощает всех сахарной ватой. Мне нельзя сладкое, но в парке папа позволяет немного сахарной ваты. Поедем с нами? Папа и тебе разрешит поесть вату! Или у тебя нет папы?
Дымка теряется, и я решаю взять ситуацию под свой контроль. Важно показать, что я не пытаюсь манипулировать дочерью, чтобы Дымка не собрала вещи и не сбежала домой первым же рейсом.
— Ась, тетя Таня уже взрослая, и ей совсем не интересны парки аттракционов… Давай, мы отвезем ее домой, а потом поедем гулять? Нам не стоит терять время, ведь тебе еще нужно успеть покушать перед приемом препаратов.
— Тетя Таня не против поехать в парк аттракционов! — вдруг заявляет Дымка, чем вводит меня в ступор, ведь я думал, что она хочет как можно быстрее сбежать из нашей компании. — Вот только мне еще нужно успеть заехать в магазин, чтобы купить продукты и постельное белье…
Она напряженно думает о чем-то.
— Я организую все. Тебе привезут все самое лучшее! — произношу с надеждой в голосе, не веря, что проведу немного времени с Дымкой после нашего расставания. И я надеюсь, что эта прогулка не будет похожа на войну, кипящую между нами.
— Спасибо, но мне ничего не нужно, Багрянский… Ладно, мы можем прокатиться и поесть сахарную вату. А потом отвезете меня домой и поедите отдыхать.
— Ура! Втроем будет веселее, — радуется Ася.
Моя дочь привыкла к нянькам, и я надеюсь, что ничего такого не случится, если она проведет немного времени вместе с Таней… Вряд ли она привяжется к той и будет тянуться к ней, как к матери, ведь она и мать никогда не видела.
Мысленно возвращаюсь в прошлое, когда Ася появилась на свет.
— Что это такое, Багрянский? — противный визг разрезал барабанные перепонки, прорываясь сквозь темноту.
Я включил свет и сделал шаг вперед.
Аня сидела на стуле посреди комнаты, связанная по рукам и ногам. Ребята не позаботились о том, чтобы заклеить ей рот…
А зря.
— Вместо того чтобы встречать меня из роддома с цветами и воздушными шариками, ты приказываешь своим головорезам притащить меня сюда? — заверещала истеричка, глядя на меня так, словно я ей что-то должен.
— Ты пыталась убить собственного ребенка… — я достал пистолет и навел его на Аню. Медленно снял с предохранителя, устремляя взгляд на Гадюку, испортившую мою жизнь.
— Ты в своем уме? Она мешала мне спать своим ором… Я не просила приносить ее в палату… Я положила на нее подушку, чтобы не слышать вопли… Я не пыталась ее убить.
Палец дрожал, и я почти готов был нажать на спусковой крючок. Вот только пристально глядя на тварь, я видел в ней до боли знакомые черты любимой женщины, и рука не поднималась сделать это… В отголосках сознания бился голос Тани, молящей не трогать ее сестру. Я знал, что она никогда не простит меня, если узнает, что жизнь ее сестры оборвалась пулей, выпущенной из моего пистолета. Знал и то, что однажды дочь может узнать об этом и возненавидит меня… Я струсил.
— Тебе нет оправдания, знаешь ведь…
— Багрянский, отпусти меня…
— Отпущу… После того, как ты напишешь нотариально заверенный отказ от дочери…
