Жрать? Пиво? Валить?
Ответить Диана не успела. Всё начало как-то само собой происходить, будто только и ждало моего вопроса.
Двери в номер распахнулись, и вошёл мальчик-лифтёр, толкая перед собой тележку с тарелками, накрытыми круглыми крышками. Несмотря на крышки, запах шёл изумительный. Мальчишка на ходу озирался, видимо, высматривая Фиону, но с каждым шагом испытывал всё больше разочарования в жизни.
Следом за ним вошёл Гримуэль. Одет он был не в дорожную рванину, а во вполне приличные штаны, рубаху и фрак. Кажется, фрак. Что-то такое… Длинное, в общем, и с пуговицами. В руке Гримуэль держал посох — тут ничего не изменилось — а на плече у него сидел ворон.
— Тут всегда так к богиням вламываются? — рявкнула Диана, резко усевшись на кровати рядом со мной.
— О… Прошу прощения, я помешал? — остановился Гримуэль.
Ну, собственно, мысль была вполне простительна. Я в футболке и трусах, Диана в халате, Фиона уже в ду́ше. Или ещё в душе, это смотря как посмотреть.
— Наоборот, — сказал я ему с воодушевлением. — Заходи-заходи, у меня, когда никто не смотрит, плохо получается. Болезнь такая, психическая. Меня потому и в армию не взяли.
— Ррррррромантика! — обрадовался ворон.
Гримуэль озадачился от такого откровения. Диана привычно пропустила мою пургу мимо ушей.
— Что, наконец-то человеческая жратва? — Она соскочила с кровати, преградила путь тележке и сняла пару крышек; запах усилился. — Зашибись! Эй, ты! — повернулась она ко мне. — Марш в ванную, приведи себя в порядок. Завтракаем и выдвигаемся.
Куда выдвигаемся — я уточнять не стал. Против завтрака на ночь глядя тоже ничего не имел. Ну и против ванной, куда меня послали, тоже. Я ж не виноват, меня послали. Вот сейчас зайду, и…
Дверь открылась мне навстречу, и из ванной вышла счастливая распаренная Фиона в таком же, как у Дианы, халатике. В халатике закономерно не было прорези под хвост, и он выглядывал из-под халатика, немного приподнимая его сзади. Мокрый и жалкий.
— Костя, ты проснулся? — воскликнула Фиона. — А я всю горячую воду спустил.
— Это ничего, ему сейчас как раз на пользу, — отозвалась Диана с набитым ртом.
Я оглянулся. Мальчишка-лифтёр, разинув рот, смотрел на Фиону и краснел. Гримуэль невозмутимо сидел в кресле и крутил пальцами посох. Диана, склонившись над тележкой, дегустировала блюда. Если она в таком же духе продолжит, боюсь, и от тележки скоро одни колёсики останутся.
Отодвинув Фиону, я вошёл в заполненную паром белоснежную ванную комнату, в точности слизанную с нашего мира. Плитка на полу и стенах, ванна со всякими хитрыми дырочками, из которых бьют всякие хитрые струйки для удовлетворения купающегося в самых разных местах, душевая кабинка. О, унитаз! Интересно, а унитаз в окно можно выкидывать? Нажрусь — обязательно выкину, может, новую моду введу. Может, мне тоже памятник поставят.
* * *
— Меня бесит твоя футболка, — заявила Диана.
С завтраком мы покончили и собрались выходить в свет. Мальчик-лифтёр так и не набрался смелости заговорить с Фионой. Она, если б в глубине души была девочкой, заметила бы страдания несчастного и помогла, либо поглумилась — ну, разные девочки бывают, чего уж. Но взгляд Филеаса больше обращался к мини-бару, либо просто блуждал. Мечтательная натура.
И мальчик ретировался, никем не понятый и печальный, заставив меня задуматься: а нахрена я, собственно, ему надежду подавал? Сложный вопрос, философский. Зачем я говорю то, что говорю? Человек, который найдёт ответ на этот вопрос, заслужит моё глубочайшее уважение.
— Осторожнее! — сказал я, трепетно расправляя футболку. — Это моя любимая. По моему любимому мультику.
— Угу, настоящий мужчина. До сих пор мультики смотришь? А в кроватку не писаешься, не?
— Бывало, — признался я. — В общаге ночью туалет искал, не в ту дверь зашёл. И вот что я вам скажу: одновременно пи́сать и драться — не каждый Брюс Ли сумеет.
— Пьяный был? — вздохнула Фиона.
— Ну а сама-то как думаешь?
— Все беды из-за пьянства, — совсем приуныла тян. — А куда мы идём?
— В кабак, — безжалостно вынесла приговор Диана. — В какой-нибудь хороший. Где мне поклоняются.
— В кабаках обычно не поклоняются, — осторожно заметил Гримуэль. — Там больше, как бы это вам сказать…
— Пиррррррр! — объяснил ворон. — Барррдак! Морррррдобой!
— Короче, — перевёл я на человеческий язык намёк Дианы, — ты проставляешься.
* * *
— В первый раз папа налил. Мне тогда было лет двенадцать, наверное. Мерзко было… Проплевался, сказал, никогда пить не буду. Папа меня по голове погладил, сказал, мол, всё правильно. А сам надирался постоянно. Втихую, бутылки от мамы прятал.
Фиона приложилась к кружке, выхлебала половину и перевела дух. Я своё пиво цедил понемногу, наслаждаясь богатым насыщенным вкусом.
— Слушай, а ты на встречи анонимных алкоголиков, случаем, не ходила? — поинтересовался я.
— Ходил, — посмотрела на меня Фиона. — Только они не помогали.
— Вот я и смотрю, шпаришь — прям как в кино. «Меня зовут Филеас, мне пятьдесят восемь лет, и я алкоголик».
— Я не алкоголик! — взвизгнула Фиона, и её хвост взметнулся над плечом. — У меня просто есть определённые проблемы со спиртным.
Угу, понятно, почему тебе встречи не помогали. Знаю я таких. «Я не алкоголик, просто люблю выпить». " Я не пью, я выпиваю«. Бла-бла-бла, трусливые неженки. Вот то ли дело Костя! Честно и откровенно: я бухаю. Весёлые истории в журнале «Я алкаш».
— Слушай, — сказал я, пользуясь тем, что тян уже немного окосела, — ну тебе решать надо уже чего-то.
— Чего решать? — Хвост успокоился, улёгся на спинку стула.
— С этим… Со своей ориентацией, так сказать.
— У меня нормальная ориентация! — набычилась Фиона.
— У тебя тело и гормоны молодой девчонки, а разум мужика, у которого проблемы со спиртным. Схема: ты нажираешься, разум засыпает, просыпаются гормоны. Дальше рассказывать?
Фиона в отчаянии поступила так, как поступил бы любой алкаш: допила кружку.
— И что же мне делать? — жалобно спросила она.
Спросила-то жалобно, а взгляд высматривал в толпе Гримуэля и Диану, которые ушли за пивом. Официанток в этом кабаке было немного, а народу — тьма. Диана специально попросила отвести нас в такую дыру, где стражи порядка не часто появляются.
— Два варианта, — сказал я. — Либо привыкать к
