Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Почувствовав неловкость за сказанное, Вано достал из нагрудного кармана мятную конфетку и протянул её Алёне.
— Но вам, детишки, не о чем беспокоиться, пока с вами дядя Ваня, — улыбнулся он волосатым ртом. Зубов не было видно из-за густых, вислых усов. В бороде виднелась редкая седина. — Сколько тебе? Четырнадцать?
Алёна побагровела:
— Двадцать три! И что значит это твоё «ничего не сможет полюбить»? А как же секс?
— Ничего, детишки. Абсолютно ничего! — хохотал навьюченный Ваня, тащась позади влюблённых студентов. Он дёрнул Алёну за собранные в хвост волосы, призывая ускорить шаг.
«Ну и детки пошли», — подумал Вано.
* * *
Из воспоминаний Антона вырвал такой естественный для лесных дебрей, но такой тревожный звук. Звук, который он так боялся услышать.
В метрах пяти от лагеря, там, где опушку отсекала от леса стена можжевельника, что-то сновало в темноте. Ночного гостя выдал предательский хруст опада, впившийся в уши Антона дюжиной иголок. Вспотевшая ладонь упала на топорище, но повернуться к источнику шума у парня не хватало духа.
Треск повторился. Что бы ни находилось по ту сторону можжевеловых зарослей, оно явно не чувствовало в Антоне угрозы. К хрусту сухих веток добавились несколько новых звуков: влажный скрежет земли и чавканье прелой прошлогодней листвы сопровождались тяжёлым сопением. Кто-то рылся в лесной подстилке. В беспорядочной возне изредка различалось бурлящее похрюкивание.
«Твою мать, — подумал Антон, — кабаны».
В неведении парень чувствовал себя намного спокойнее. Теперь, зная врага в лыч и вспомнив о том, что пишут о секачах в Интернете, Антон чувствовал себя аперитивом перед страшным пиром. В голове непроизвольно всплывали кадры из фильма о Лектере.
Может быть, нужно было зарыть те банки из-под тушёнки, как настрого наказал Ваня? Или хотя бы обжечь в костре? Вместо этого Антон, игнорируя наставления товарища, швырнул их в лес, насколько хватило силы.
«Матушка-природа и без этих жестянок обречена», — подумал он тогда, а теперь, примёрзший от холодного пота к собственному рюкзаку, боясь повернуться к источнику шума и вычленить из темноты лучом фонарика косматые клыкастые рыла, Антон принял единственное верное решение — разбудить Ваню.
«На счёт три. Один, два…»
На три Антон уже расстёгивал трясущимися руками вход в палатку Вани.
Парень лихорадочно тряс человеческий кокон, сплетённый из спальника и нескольких пледов. Издав недовольный хриплый стон, из-под спальника, служившего одеялом, показался чёрный стог. В темноте Антон мог различить лишь два влажных блика на помятом волосатом лице.
— Вань? Ваня, проснись! — громким шёпотом протараторил парень. — Ваня, вставай! Свиньи пришли!
— Раздувай! — рявкнул ещё не до конца проснувшийся Ваня Антону, отбросив тлеющее полено в сторону можжевельника, орудуя двумя палками, словно клещами. — И на лапник не скупись!
Злой как чёрт, Вано указал на еловый подросток, раскинувшийся колючим ковром неподалёку от палаток, и принялся неистово потрошить нутро своего рюкзака.
— А можно было разжечь второй костёр ещё ближе к… к лесу? — спросил Антон, не решаясь приближаться к ожившей, хрюкающей чаще ни на шаг.
— Твою мать, студентик чёртов! Не стой как истукан! — крикнул Вано, что-то ища в рюкзаке.
Ноги Антона будто бы прибило к земле железнодорожными костылями.
— Да делай же ты что-нибудь! — выпалил Ваня. — Боишься к лесу подходить — хрен с ним! Сам разожгу. Бери котелок, топор и дубась, что есть дури!
К Антону вернулся дар речи, язык отлип от нёба:
— Что брать? Котёл? Так поднимем всех.
— Ты дебил? — Вано пытался не сорваться. — Пусть лучше мы их поднимем, — он посмотрел на палатку, в которой спали девушки, — чем их поднимут на клыки твои новые лучшие друзья. Колоти давай. Шуми!
— Как в бубен бить?
— В твоём случае, как в набат. Ну не стой ты!
«Где же ты, сука?» — мысленно обращался Ваня к содержимому своего рюкзака.
Антон выхватил лучом фонарика чёрный котелок, стоявший у тлеющих углей. Схватил его. Ночь разорвал новый звук, затмивший всю царившую до этого какофонию. Ване показалось, что стадо кабанов притихло от воплей горе-туриста, а с крон ближайших деревьев вспорхнула стая воронья. Ладонь Антона теперь украшал багрово-чёрный смайлик, оставшийся от дужки горячего котелка.
— Да как ты дожил до своих лет! — вспыхнул Ваня с новой силой. — Знаешь, в Греции больных младенцев… Эврика, твою мать! Нашёл!
С нездоровой ухмылкой, поскальзываясь на мокрой от уже выпавшей росы траве, Вано бросился к костру. Оттолкнул в сторону танцующего на пятках, скулящего Антона и бросил какой-то грушеобразный предмет в алеющее жерло кострища.
— Ложись, додик! — крикнул он и в два прыжка оказался за спиной пытающегося подняться студента.
— А это что за хрень? — стоя на четвереньках, Антон всматривался в чернеющую в слабом пламени колбу.
Ваня, с протянутой рукой, точно Создатель со знаменитой фрески Микеланджело, бросился к товарищу в надежде оттащить того за капюшон толстовки:
— Не смотри, долба…
Раздался оглушительный взрыв.
Из чёрных макушек елей картечью рассыпалась стая птиц. Уши заполнил монотонный писк, а в воздухе запахло фейерверками. Из пасти камуфлированной палатки, словно белка из дупла, высунулась испуганная Алёна, ища в темноте пятикопеечными глазами источник шума. Может, война? Толик, вырвав замок-молнию, выполз на четвереньках из соседней палатки, похожей теперь на сломанный зонт, волоча за собой зацепившийся спальник. Не решаясь покинуть укрытие, Юля безмолвно выглядывала из зияющего чёрного провала «Снежного барса».
Антон кричал. Катался по сырой траве у разнесённого на сотни углей костра и прятал в ладонях мокрые от крови и пота глаза. Ваня тщетно пытался удержать парня и оторвать от искалеченного лица, казалось, приросшие руки:
— Покажи! Покажи, ради Бога!
Мыча, словно глухонемой, и надрывно поскуливая, Антон нехотя поддался уговорам друга. Алёнка с Юлей, как две кошки в не́погодь, прижались друг к другу, не решаясь покинуть палатку. Боялись смотреть. Онемевший Толик не мог оторвать взгляда от страшной сцены: Вано, склонившись над чёрно-красной кляксой, некогда бывшей молодым лицом, пытался сдержать рвотный позыв.
— Темно, Ванька. Темно! — лепетал Антон, дрожа всем телом. — Они ушли… кабаны?
В последний и единственный раз Толик видел Ваню таким на похоронах его жены. Мужчины молча переглянулись, Вано проглотил тяжёлый горький ком:
— Ушли, Антоха. Теперь безопасно.
* * *
— С тем же успехом я мог бросить ему в палатку гранату, — бичевал себя Ваня, подкуривая сигарету от бычка. — Или, не знаю, затоптать костёр его лицом. Так, забавы ради. Всё равно увечий было бы меньше.
Юля, как курица над хворым цыплёнком, кудахтала над изувеченным братом. Лицо парня отмыли, насколько позволяли скудные запасы воды. Под маской из сажи, крови и соплей оказалась вспаханная осколками стекла плоть. Обожжённое лицо Антона покрывали уже успевшие налиться волдыри, напоминавшие в предрассветной
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
