Самое трудное оказалось сидеть дома и просто ждать новостей, ничего не делая. Каждый звонок цеплял, как выстрел – зато ведь в первые мгновения можно даже было надеяться на чудо, которое не случалось.
Царёву постоянно кто-то названивал. Он жадно хватал трубку, а потом смущенно отворачивался, стараясь не смотреть на меня, и поскорее уходил в другую комнату. Потом возвращался с крайне виноватым видом и рассказывал, что бизнес трещит по швам и он обязан что-то делать. Мне было всё равно.
Через пару дней Серых неожиданно приехал, и по его напряжённому лицу стало ясно – хорошего не жди. Так и вышло.
Один из жильцов ещё только заселяемой новостройки в Чертаново опознал женщину на фотографии – сталкивался пару раз в подъезде, а там толком никто не живёт, сплошные ремонты, так что он обратил внимание на хорошо одетую даму. Даже этаж запомнил.
Запросив у застройщика данные, следователь выяснил, что ключи там выданы только владельцу крохотной однушки, где-то месяца три назад. Его тут же взяли в оборот, и тот испуганно сознался, что недавно сдал драгоценные метры рядом с метро какой-то красивой девушке. И он ну никак не может объяснить, почему решительно ничего о ней не знает, кроме имени – Снежана. Очень удивлялся и сокрушался, как же так вышло.
Оперативники приехали на точку и нашли практически пустую квартиру, из мебели только кровать. Плита, санузел, холодильник. И всё. Нет, ещё одинокая табуретка.
Камера у ближайшего магазина два дня назад зафиксировала плохо различимую фигуру в просторной одежде с капюшоном и девочку, по всем приметам совпадающую с Алёнкой.
Выглядело это совсем уж нехорошо, и Серых предлагал проверить, а на месте ли тело. Он спрашивал разрешение бывшего мужа, хотя это скорее формальность – просто так будет намного быстрее.
Ещё следователь захотел узнать как можно больше о прошлом Елены – кто родители, где работала и училась, старые фотографии. Царёв сходил в кабинет и торопливо вернулся с планшетом, на который были закачаны их совместные поездки.
– А бумажные альбомы есть? Может быть, детские фото? – Серых внимательно всматривался в слегка растерянного Царёва.
– Нет, ничего такого у неё не было.
– А где она жила, когда вы познакомились? Чем занималась?
Царёв вытер со лба испарину.
– Вы знаете, я только сейчас это понял. Я вообще ничего не знаю о её прошлой жизни.
– Но родители-то должны быть?
– Конечно, должны быть. Обязательно. Но Лена меня с ними не познакомила. Говорила, что лучше не надо.
– И вас это не удивило?
– Нет. Я сам сирота, так что это не показалось мне странным. Мало ли, что бывает.
Тело так и не нашли. Что бы с ней ни случилось, она всё ещё где-то здесь.
Узнав новости про первую жену Царёва, мои родители были настолько неприятно поражены, что перестали звонить каждый час с вопросом, не нашли ли уже их внучку, а до этого еле-еле удавалось отговаривать их приезжать к нам каждый день, чтобы поддержать морально. Похоже, ранее обожаемый ими зять умудрился одним махом растратить львиную часть своей привлекательности и даже оказаться виноватым.
Сам же Царёв собрался-таки съездить в офис, чтобы попробовать прикрыть лавиной обрушившиеся на него неприятности – он усиленно прятал глаза, а я не могла разобрать, всё из-за того, что где-то там ждёт заскучавшая Зоя Олушкина, или просто стыд, что в такую минуту он думает о делах.
Звонок Вани Волкова меня не удивил – он признался, что взял мой номер у Машки, и попросил пересечься вот прямо сейчас. Сказал, что ждёт у подъезда. Я быстро набросила куртку прямо на домашнюю одежду, переобулась и спустилась вниз.
Ваня выглядел очень встревоженным. Он нервно схватил меня за руку и сделал знак молча следовать за ним, и через несколько минут мы оказались около изрядно перепачканного микроавтобуса. Ваня дёрнул пассажирскую дверь, как-то суетливо залез внутрь и плюхнулся на сиденье. Рядом лежала большая кожаная папка, и по торчащим уголкам я сразу догадалась, что это те самые акварели.
– Давай поговорим? – Ваня посмотрел умоляюще.
– Ну давай. А с чего такая секретность? За нами кто-то следит? – я села напротив.
– Не знаю. Это так, на всякий случай, – Ваня захлопнул дверь с громким хлопком и повернулся ко мне. – Ты просто обязана кое-что узнать. Мой брат, тот самый, который подарил мне эти дурацкие рисунки… После того, как вы с Машей ушли, он приехал и мы слегка повздорили. Короче говоря, он психанул и забрал их обратно. Я и понятия не имел… – Ваня взъерошил свои уже растрепанные волосы. – А потом пришёл следователь и показал те фотографии. Вот тогда я и сообразил, кого ты имела ввиду. И правда, они ужасно похожи. Как я понял, это бывшая твоего мужа и ещё их общая дочь?
– Видимо, да. Их ищут. Получается, они знакомы?
– Нет, в том-то и дело!
– А следователь очень вами интересовался, кстати. Тобой и братьями. Чем вы его так привлекли, охотой за чудищами, что ли?
– Серьёзно? Вот чёрт! Но ты должна знать, мой брат здесь ни при чём!
– Но при этом он увлечённо коллекционирует её портреты?
– Сильно сомневаюсь. Он купил их совершенно случайно, даже не у художника, а на какой-то барахолке в Европе, где торгуют всяким старьём. Помню, как он хвалился, что жутко дёшево вышло, а ведь работы-то классные. Ты же понимаешь, что это вряд ли может быть та самая тётка?
– Ага. И их совершенно случайно убрали подальше как раз перед визитом следователя? Интересно получается, – я не хотела его дразнить, даже не имела ввиду ничего такого, просто заметила, как странно совпало.
Ваня хотел что-то добавить, но неожиданно отпрянул назад и испуганно посмотрел куда-то за мою спину. Инстинктивно я пригнулась и повернула голову, но в глазах резко потемнело.
Очнулась от ощущения, что кружусь на карусели на огромной скорости.
Вокруг – абсолютная темнота, а ещё зверски затекли лодыжки.
Я лежу на чём-то мягком, а сверху флисовый плед, пахнущий освежителем для белья. Попыталась привстать, но ноги зацепились за что-то. Скинула плед и нащупала на лодыжках широкие ремни с кольцами и цепями, уходящими прочь.
Проверила карманы – телефона нет.
Постаралась не дышать и прислушаться – что вокруг?
Темнота действовала угнетающе, зато где-то далеко присутствовал слабый городской гул – бесконечный поток людей и машин. Пошарив руками и чуть не сломав ногти, определила, что матрас лежит на холодном бетонном полу, а ничего больше поблизости нет, кроме пластиковой бутылки с водой – решила пока не пить, мало ли что туда подмешали.
Надо было с чего-то начинать, и я аккуратно двинулась вдоль цепи, соединяющий обе мои ноги. Цепь неприятно лязгала, пока я перебирала массивные звенья ладонями, а от лобового столкновения со стеной меня спасло только то, что цепь вдруг устремилась наверх и закончилась огромным металлическим крюком, вбитым на высоте около полуметра. Длина цепи – метра четыре, а единственная обнаруженная стена простиралась дальше, чем я могла дотянуться. Зато я обнаружила некое подобие санузла, хотя вода в кране была только холодная.
