от возбуждения.
— Жень, мне закончить? — спросил он.
— Н-нет…
— Ладно. Тогда я аккуратно, да?
— Да…
И Клим продолжил. Он правда очень старался двигаться как можно аккуратнее и все надеялся получить от Жени в ответ хоть что-то: если и не отдачу, то хотя бы подтверждение того, что ей как минимум не плохо. Но она просто лежала и все. Через минуту этого странного соития Клим осознал всю бесполезность их занятия. Женя хотела лишиться девственности — она лишилась. Что же касается остального, то, на взгляд Клима, сексом здесь и не пахло. Ощущение насилия так никуда и не пропало. А это точно было неправильно. И вот теперь точно нужно было прекращать. Он остановился и отстранился.
— Ты уже все? — спросила Женя.
— Нет.
— А почему ты…
Клим сел и тяжело вздохнул. Скатал презерватив, положил на тумбочку за диваном.
— Потому что то, что мы делаем — ненормально.
Женя натянула на грудь одеяло и тоже села. Зашипела.
— Ты лежи, — спохватился Клим. — Ну-ка…
Он засуетился вокруг нее, помог устроиться обратно, накрыл, приобнял.
— Совсем никак было, да? — спросил он.
Женя подтянула колени к груди.
— А ты не обидишься?
— Нет.
А на что тут было обижаться? Она же не дала ему ничего сделать…
— Противно? — спросил он.
— Не то чтобы совсем противно, но… Что люди находят в этом приятного?
— В том, что сейчас было — точно ничего приятного не было, — согласился Клим.
— Странное ощущение, — призналась Женя. — Будто в тебя влезли по самое не могу. Честно говоря, я думала, как-то по-другому будет.
— Обычно и бывает.
Женя кивнула. Клим вздохнул.
— Дело не в тебе. Просто так все же не надо было. Какая-то фигня вышла. Эй, Жень, ты чего? Плачешь что ли?
Ну вот! Говорил же: не надо! Сам виноват! Повелся на ее уговоры!
— Жень… Женек… Ежики не ревут. Ручьи в лесах должны оставаться пресными!
Женя засмеялась сквозь слезы, и у Клима от сердца отлегло. Раз смеется, значит, не все потеряно.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил он. — Сводить тебя в душ? Или, может, сладкого чаю покрепче? С тортом, а? Женя! Я ж тебе подарок не вручил!
Он вскочил с дивана, включил свет и ринулся к шкафу, открыл его, пошарил рукой по верхней полке, нашел там искомое и вернулся обратно. Женя лежала, уткнувшись лицом в подушку. Когда он сел рядом, повернулась и уставилась ему в глаза.
— Чего? — не понял Клим.
— Ты голый, — шепнула она.
— А. Это да. А это твой подарок.
Все так же избегая смотреть на него, Женя села, прижав одеяло к груди, взяла подарочный пакет и достала из него книгу. Подарок придумал Яша, а Злата помогла найти и купить нужное. И сейчас, глядя на лицо Жени, Клим радовался, что решил посоветоваться с ними.
— Ух ты, — сказала она и восхищенно улыбнулась. — Такая красота. Ты где это нашел?
— Это неважно. Нравится?
— Очень.
Она листала шершавые страницы и водила пальцами по старинным фотографиям, сделанным каким-то неизвестным Климу исследователем-этнографом за много лет до ее рождения. Клим не мог до конца понять ее страсть, но мог ее поддержать.
Женя пролистала альбом до конца, вернула его в пакет, пакет поставила на пол и снова посмотрела на него.
— Спасибо, — очень серьезно сказала она.
Клим кивнул.
Чуть позже они сели вдвоем смотреть комедию. Диван собирать не стали, только постельное белье убрали. Женя принесла торт, и они ели его ложками прямо из коробки. Было вкусно. Она сидела, оперевшись спиной на его бок, чему в тайне Клим был очень рад: раз не брезгует к нему прикасаться, значит, он ее не отвернул от себя.
Клим смотрел, как она облизывает ложку, держа ее донцем вверх, и смеется над очередной шуткой, и пытался понять, зря или нет сегодня все было. И в конце концов решил, что нет смысла об этом судить. Время покажет. А сейчас можно и фильмом насладиться.
Глава 4
Климу снова снилась Женя. В этом его сне ей было двадцать восемь, и она была беременна. Дверь в ее комнату стояла открытой, поэтому он постучался о косяк и вошел. Женя сидела на самом краешке хорошо знакомой ему узкой односпальной кровати, уставившись на свой огромный живот. Стоило Климу переступить порог, как она подняла на него глаза. Ее взгляд его напугал.
— Это ты… — прошептала она.
— Что?
— Это ты во всем виноват! — закричала она. — Ты! Ничего бы не было, если бы не ты!
— Женя…
— Я не хочу! Не могу! Верни все как было!
— Жень…
— Я не хочу! Я не готова! Почему я должна через это проходить?! Забери своего ребенка и уходи!
И она принялась жать руками на живот, словно решила выдавить из себя их сына до срока. Клим ужаснулся, кинулся к ней, чтобы остановить… и проснулся.
Под окном орал петух. Ему вторил чей-то соседский. В комнате было холодно. Перед глазами все еще стояло бледное перекошенное лицо Жени, в котором страха было куда больше, чем ненависти, но реальность постепенно возвращала его себе. Клим вспомнил кто он и где он, а главное — почему он здесь. Чертыхнулся. Одновременно пришло две мысли: о том, что надо позвонить в больницу и что вчерашняя тоска по деревенской жизни была преждевременной.
Закутавшись в одеяло, Клим сел на кровать и дотянулся до телефона. Дисплей безжалостно показал местное время: пять часов сорок девять минут. Врач сказал звонить после утреннего обхода, а до этого еще было далеко. Клим бездумно поводил взглядом по комнате и остановился на предметах, разложенных на столе. Прикрыл глаза. Профдеформация на лицо. С чего он вообще решил, что Женин сон вызван чем-то извне? Кажется, устроенный им вчера обыск — результат сдавших нервов и недосыпа. Потому что иначе выходило, что нужно просто сидеть и ждать. А этого он совсем не умел. И мысль о том, что он ничего не может сделать, доводила до зубного скрежета.
Клим снова посмотрел на предметы. На чек. Нет, с чеком определенно что-то не так. И еще этот студент…
Или ему все же нужно выключить в себе следователя и просто
