Она сосредоточенно делала на ткани стежки, не замечая прядку, упавшую ей на щеку. Свои темные, шоколадного оттенка волосы она сплетала в одну косу и завязала лентой в тон юбке с искусно вышитыми кронцами. Полли подарила ей эту красоту на день рождение, которое они шумно отметили неделю назад. После вечернего отбоя, убедившись, что наставницы ушли, воспитанницы распили бутылку эльфийского игристого вина, которое девушки подарили ей на восемнадцатилетие.
Глаза Музыки были обычно карие, но при волнении или определенном освещении приобретали слегка зеленый оттенок. Вот и сейчас зелень тревожно поблескивали в них, выдавая волнение хозяйки. Какое-то предчувствие не давало девушке спокойно работать, она сделала несколько неровных стежков, еще больше расстроившись. Музыка воткнула в ткань иглу и оставила так торчать, решив передохнуть. Она опустила сжатые вместе руки на подол своей красной, расчерченной бордовыми линиями на клетки, юбки. Она не понимала причину своего беспокойства.
— Все из-за отбора. Это общая суета на меня так действует.
Обтерев вспотевшие ладони о ткань, и сделав несколько вдохов- выдохов, Музыка немного успокоилась и продолжила вышивать. Для большего успокоительного эффекта она начала беззвучно петь песенку, просто шевеля губами и постукивая в такт носком, виднеющейся из-под широкой юбки, туфельки. Расцвеченная красными пятнами юбок комната, возвращала её в реальность, прогоняя темные мысли.
Когда перед Варди, наставницы поставили вопрос о форме для воспитанниц приюта, он не смог выбрать какой-то один цвет из представленных ему образцов. Троллю не хотелось унылого однообразия, он любил яркие краски.
— Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. — Повторял он детскую считалочку, загибая пальцы на руке, в надежде, что это поможет сделать ему окончательный выбор.
Раскрыв пятерню веером, он как всегда, вдруг, решил:
— Оставим все!
И золотошвейный приют раскрасился яркими красками юбок и платьев воспитанниц.
Девушки носили теперь определенные цвета, на определенном году обучения. Например, малыши до семи лет, которые еще не подросли для занятий, носили желтое и их называли желторотиками. Первогодки одели оранжевый, двойки голубой, тройки салатовый. Дальше цвета темнели. Четверки — бирюза, пяточки́ — синий, шестые — сиреневый, семерки — зеленый, оттенка сочной весенней травы. Восьмерки — фиолетовый, девятки — красный в бордовую клетку и наконец, десятки одеты были в алый. Они были самыми нарядными, их шелковые юбки развевались по коридорам замка как огненные всполохи. К юбкам полагались красивейшие блузки разных фасонов, к платьям прекрасные, кружевные воротнички и манжеты. Наверх, в прохладные дни и зимой, воспитанницы одевали вязанные, шерстяные кофты. По требованию наставниц, они у всех были серого цвета. Это приглушало яркий низ, невидный на уроках из-под парт и настраивало девушек, на серьёзный лад. Но оттенки у серых кофт тоже были разные, от жемчужного, подходящего к постельным оттенкам первогодок, до грифельного, прекрасно сочетающегося с красным и фиолетовым. Длинна тоже была разной. Младшие девочки носили платья чуть ниже колен, потом они становились длиннее и к десятому году достигали пола. Чем старше становилась воспитанница, тем изысканней и взрослее становился её силуэт.
В двери постучали.
— Войдите. — Разрешила дриада, стоявшая возле Сальмы. Она как раз показывала ей, где лучше сделать последний стежок.
В комнату вошла Спика с опухшими от слез глазами, но сейчас уже успокоившаяся. В мастерской громко зашушукались.
— Проходи и присаживайся на свое место Спик. — Разрешила Лесьяра.
Девушка прошла, колыхнув алой юбкой и села рядом с Сальмой. Ту просто раздувало от любопытства она чувствовала, что если сейчас же не получит ответы на свои вопросы то просто взорвется как гриб — пшик, который высыхал на солнце и лопался, с громким хлопком отправляя в полет свои споры.
— Где Сбежа? — Шепотом, наклонившись в сторону Спики, спросила Сальма.
Спик хотела ответить, повернулась к соседке и набрала воздуха в грудь.
— Говори громче, здесь всем интересно. — Разрешила наставница, с улыбкой. Она не ходила искать Сбежавшую, но знала, что та пропала и волновалась о подопечной. По виду пришедшей, дриада поняла, что все разъяснилась и хотела знать подробности.
— Сбежа упала со стены в реку во сне. — Начала рассказ Спика.
Девушки одновременно охнули от ужаса. Некоторые прикрыли ладошками роты, кто-то схватился за голову.
— Но её спас рыбачивший неподалеку оборотень. — Поспешила успокоить она всех присутствующих. — Сбеж ему очень понравилась, он предложил ей выйти за него замуж и в благодарность за спасение она согласилась. — Озвучила Спик, рассказанную ей дядюшкой Варди историю.
— Сбежка, что же не будет участвовать в отборе? — Удивилась Хатиса.
— Нет. И она больше не вернется в приют, жених сразу увез ее, как только подписан был брачный договор. — Пояснила Спика, и всхлипнула.
Они делили со Сбежкой комнату все десять лет и были как сестры. Она уже скучала по своей подружке. И было горько от того, что им не дали даже попрощаться.
— Оборотень был проездом в городе и очень спешил. — Промямлила девушка, утирая рукавом слезы.
Воспитанницы не спрашивая разрешения повскакивали со своих мест и подходили к плачущей навзрыд Спике. Её стали ободряюще обнимать и похлопывать по спине.
— Она обязательно напишет тебе. — Проговорила стоявшая в стороне дриада. Она задумчиво смотрела в окно, подперев подбородок одной рукой. — Другой берег не так и велик, возможно, вы еще встретитесь…
— О! Я совсем забыла, Музыку просил прийти в свой кабинет Дядюшка Варди. — Сообщила Спик.
7 глава. Платок
Он летел сначала над рекой, гонимый ветром, потом кружил над дощатой поверхностью моста, не соприкасаясь с ним. Сделанный из отрезка органзы, белый, полупрозрачный платок с алой вышивкой. Его края трепетали на ветру как крылья бабочки, то опускаясь с потоком воздуха то, снова взлетая вверх. Его несла к нему сама судьба. Оборотень стоял на берегу в месте, где Людской мост соединялся с берегом, и смотрел, на яркую вещицу не отрываясь. Когда платок приблизился волк, резко выбросив вперед руку, и схватил нежную ткань, смяв в кулаке, он прижал платок к лицу и жадно вдохнул аромат.
Оборотень дернулся и проснулся. Он всегда просыпался, когда во сне наступал этот момент, как только вспоминал этот запах, все его тело болезненно требовало действий.
— Моя! — Билась единственная мысль в голове. — Иди и забери! — Рычал его волк, а утренняя эрекция становилась болезненной.
Вот уже три года он мучился и не мог забыть аромат неизвестной девушки. Платок, принесенный ветром в тот день, разрушил его спокойный мир и лишил покоя. Аверья́н, по сложившейся у него теперь привычке, потянулся к карману куртки висевшей на стуле и достал причину всех своих бед. Он приложил его к лицу как тогда, втянул воздух и тут же разочарованно выдохнул. От её запаха давно ничего не осталось. Он весь выветрился из ткани, отчетливо сохранившись лишь в его голове. Тряхнув черными, короткими волосами он откинулся на подушки.
