Я медленно повернулась к экрану спиной, приземлилась на ковёр, встала на колени, и поползла вперёд. Видимо, чтобы такт был чётче, я ползла под музыку.
— Хорошо ползёт шлюха, — услышала голос с экрана. Повезло, не поняла, что мне говорили.
— Пусть шаг делает шире, и затем останавливается, — попросил второй, и мне тут же перевели. Я послушно выполняла команды, понимая, что эти двое за монитором пялются на мою задницу, на мои внутренние бёдра, и раздевают меня жадными глазами.
Я уже слышала, как тяжело дышат оба извращенца. Видимо, начали дрочить. Неужели так сложно найти живую женщину?
— Пусть повернётся.
Мне перевели. Как в замедленной съёмке, я повернулась к мужланам лицом.
— Пусть облизывает губы и ласкает свои груди, — приказал первый с кривым огромным членом.
Я послушно гладила себя по двум полушариям, обтянутым латексом и усиленно облизывала губы, издавая полустоны.
Наконец оба хрена кончили. И показали мне странные полизывающие движения своими языками.
— Придурки, — тихо прошипела я. И экран погас.
Я тяжело поднялась на ноги, всё-таки ползать полчаса на коленях перед извращугами было нелёгким делом. А шпилька была настолько тонка, что я едва устойчиво стояла с непривычки.
Мы шли по коридору явно не в сторону моей уютной комнатушки, а в обратном направлении, в сторону лифтом. Сердце ойкнуло, неужели Мартин вернулся, и меня ведут к нему.
Через пять минут я поняла, что жестоко ошиблась. Меня везли к хозяину. Когда дверь открылась, и я вошла, то потонула во мраке комнаты. Из соседней меня окликнули на чистом русском:
— Полина, иди сюда.
Я узнала голос хозяина, и идти туда мне совсем не хотелось. Я не ждала от этого человека ничего хорошего. Каждая встреча с ним сулила беду. Даже сейчас мне показалось, что запахло жаренным.
Проглатывая ком, стоящий в горле, я, ковыляя на шпильках, вошла в комнату, вход в которую был заказан таким как я — пленникам и жителям особняка.
— О, Дьявол! — Простонала я, когда зашла в комнату. И тут же дверь за мною наглухо закрылась. Большой свет в комнате погас, и включились несколько ночников. Но даже при их свете я могла рассмотреть ту страшную картину, что предстала передо мной.
Голый Никлас лежал на кровати, кресло стояло рядом. Напротив кровати на огромной плазме застыла грациозно моя удлинённая фигура в позе кошечки. Я не видела глаз Никласа, но могла представить, что он думает обо мне.
— Иди сюда кошечка, — босс указал на место рядом с ним. — Погладь мой член.
— Вы ведь не можете, — выпалила я. И тут же заткнулась, понимая, что меня сейчас убьют.
К моему удивлению, босс не разозлился, а заливисто рассмеялся:
Глава 23
— А это мы сейчас проверим.
Я медленно шла к кровати. В моей голове был сумбур, я искала повод сбежать из логова монстра:
— Но ведь я принадлежу вашему брату.
— Милая, — ласково засмеялся Никлас. — Если сам Мартин принадлежит мне, то и ты по-прежнему принадлежишь мне.
Я подошла и медленно села на кровать. Сильная рука босса тут же взяла мою руку и положила на лежащий пенис хозяина.
— Давай, ласкай ствол пальчиками, — нетерпеливо попросил мужчина с взъерошенными волосами. В комнате пахло сигарами, спиртным, парфюмом, мылом, лекарством.
Послышалась дурацкая мелодия, и от неожиданности я аж подскочила. Это босс снова включил ролик, где я сексуально ползала в латексном костюме.
Мои пальцы обнимали ствол босса и елозили по нему туда-сюда. Но пенис не хотел реагировать ни в какую. Едва поднимался, как тут же падал. И так длилось около часа. Я устала, а вот Никлас разозлился.
— Раздевайся! Ложись между ног и соси! — Выплюнул он, и шлёпнул меня по заднице.
— Нет, — выплюнула я. — Я — любовница вашего брата. Не буду. Я подарена вами ему. И Вас обслуживать не буду.
— Охрана, — прорычал босс.
Тут же два огромных латиноса с голыми торсами, босиком, в одних черных шароварах влетели в комнату, сняли меня с кровати.
Я висела между ними почти на весу, удерживаемая их мощными телами, и понимала, что после такого неповиновения мне придётся отведать семян каждого из волков. Я понимала, что моя участь предрешена, но шла на принцип. Этот урод похитил меня, лишил свободы, заставил обманывать людей, а я буду воскрешать его убитую эрекцию? Хренушки!
— В карцер её на сутки.
Меня поволокли из комнаты и уже в спину пулей прилетели мне последние слова: — Стерва, ты там не расслабляйся, я пока подумаю, как тебя наказать.
В карцере оказалось не так уж и плохо: на минус первом этаже, вдали от основных помещений, в подвальном склепе, я сидела на лежанке без воды и еды, и смотрела, как мимо пробегают крысы в поисках еды. Страшно не было абсолютно. В соседнем карцере какая-то девушка всю ночь стонала. Слышать её стон было страшно! Очень.
Привыкнув к запаху влажности и какой-то помойки, я уснула. Мне ничего не снилось Абсолютно ничего, кроме огромных зелёных глаз, и глаза эти принадлежали женщине с черно-белого портрета, висящего в апартаментах чокнутого босса.
— Карамелька, вставай! Пришло время сосать чупа-чупс босса, — огромный бразильянец выплеснул мне в лицо бокал с водой.
Я встала и босиком пошлёпала за ним.
— Э, кукла, так не пойдёт! Обувайся, — мужчина подтолкнул мне мои ненавистные туфли. Послушно обулась и, пошатываясь от усталости, поплелась за охранником.
Мартин, пожалуйста, приезжай сегодня! Пожалуйста, спаси! — Молилась я, пока меня вели как овечку на убой в хоромы местного князя.
Охранник затолкал меня в ванную комнату:
— Сначала помойся! — Грубо приказал он.
— Зачем? — Фыркнула я. Я всё равно не буду сосать этому уроду.
— Ещё как будешь! — Мило улыбнулся бугай и двинулся ко мне. Видимо, чтобы раздеть.
— Не надо, сама разденусь, — быстро сориентировалась я, еле содрала с себя латексный костюм, и спряталась в душевой кабинке.
— На, — охранник кинул мне розовый сексуальный халатик.
Дважды уговаривать меня не нужно было. Я быстро нацепила халат, затем дежурную улыбку и вышла из ванной на бойню.
***
Охранник подтолкнул меня к кровати хозяина и не забыл сдёрнуть с меня халат. На этот раз мы по-прежнему были в комнате одни.
Глава 24
Совершенно голая я и абсолютно голый Никлас, неподвижно лежащий на кровати, и разглядывающий моё тело при свете солнечного дня.
— Конфетка, — я уже соскучился. Мужчина протянул ко мне руки. — И он тоже, — Синеглазый сверкнул глазищами и указал рукой на свой вялый пенис.
