Тут нечего было и думать, никакая опасность мне не грозит. Но каждым днем оставалось все меньше веры в это.
– Не вижу в этом смысла, – искала разумные доводы, чтобы отказаться. – Нападавший, – коробило называть так Дана, – не знает моего имени или адреса. Как он меня найдет? И вообще, зачем это делать?
Но Дан все же сумел. Трудно представить, как возможно выследить человека, даже не зная его имени. Для него я незнакомка, никто.
– Кто разберет этих психопатов!?– всплеснула Ира руками.
Едва сдержалась, чтобы не ринуться на защиту Дана. Не находила ему оправданий и не понимала логики поведения, но разбрасываться таким громкими заявлениями, как психопат, не стала бы.
Ира долго уговаривала согласиться на нелепый план моей защиты. Даже пустила в ход шантаж, угрожая, что позвонит моим родителям. Это был удар ниже пояса. и мне ничего другого не оставалось, как согласиться.
Только на следующее утро я строптиво улизнула из квартиры до того, как за мной заехал Рома. Правда, после занятий он уже поджидал меня перед входом в консерваторию.
Он сидел на краю капота и через черные очки разглядывал толпу, чаще провожая взглядом студенток в мини-юбках. В какой-то мере я испытала облегчение, что его увлечение мной не столь серьезно.
Парень заметил меня, стянул очки и широко улыбнулся:
– А ты неуловимая, Мар, – развел руки в стороны, открывая для меня объятия.
– Думала, вчера мы поняли друг друга, – надеялась, что утренняя выходка более доходчиво объяснит мою позицию. Нечто незнакомое внутри меня, как будто мирно спавшее до этого, заставляло сопротивляться до последнего.
– Будем считать, что я непонятливый, – и открыл передо мной дверь машины, настойчиво приглашая внутрь.
– Чувствую себя заключенной, – обреченно вздохнула, надеясь, что он проникнется состраданием и избавит меня от повинности, но тот решительно игнорировал все мои уловки. В итоге, я смирилась с неизбежным и опустилась на сидение. – Это в первый и последний раз, – предупредила. Хотя его довольная ухмылка говорила о том, что у него иное мнение на этот счет.
В пятничный вечер дороги были загружены, машины тянулись нескончаемой вереницей, и мы медленно ползли вперед с периодическими остановками. Старалась не думать о том, что если бы не этот Ромин надзор, то я давно бы добралась до дома, всего лишь прогулявшись двадцать минут пешком.
Рома нервно постукивал пальцами по рулю, а я, отвернувшись, разглядывала через стекло спешащих по своим делам прохожих.
– Знаю, сейчас неподходящий момент, – голос Ромы звучал неуверенно, – но, может быть, сходим как-нибудь в кино или еще куда? Вдвоем.
Я так и застыла, глядя в окно. Не рассчитывала, что расплата настигнет меня так скоро.
Как сказать ему «нет» после того, как сама обнадежила? Он пришел на помощь тем вечером, защищая от Дана, и продолжает нянчиться со мной. Согласиться на свидание из одной лишь благодарности?
– Мне сейчас не хочется никуда ходить, – заставила себя посмотреть на Рому, и внутренне вся сжалась, когда увидела на мгновение промелькнувшее разочарование в его глазах.
– Тогда, может быть, позже? – не сдавался парень.
– Может быть позже, – повторила как попугай.
Рома сосредоточился на дороге, несмотря на то, что мы практически не двигались, встав в пробке. Я вновь отвернулась к окну.
– Я порасспрашивал Иру, – заговорил он, хотя я была уверена, что играть в молчанку мы будем до самого дома. – У тебя толком никогда не было отношений, только нелепые свидания, к которым, как я понял, ты не очень-то стремишься. Почему?
Неловкость – это слабое описание того, что я испытала. Рома последний человек, с которым я бы хотела обсуждать свою личную жизнь.
– Извини, но это не твое дело, – процедила сквозь зубы, уставившись на отражение своего хмурого лица.
Но, видимо, Рома так не считал и задал еще один бесцеремонный вопрос:
– Ты, вообще, когда-нибудь влюблялась?
– Конечно! – выпалила и тут же пожалела об этом. Так глупо поддалась на провокацию.
– И как это было, – продолжал расспрос, – первая любовь?
Я сама себя выдала, так эмоционально отреагировав, и теперь он знал мое уязвимое место. Сделать вид, что это не так, не получится.
– Тут нечего рассказывать.
Рома торжествовал. Его лицо ничем не выдавало это, но глаза улыбались.
– Судя по твоей реакции, это было серьезно, – машина проехала вперед пару метров и снова остановились. – И до сих пор остается? – перевел взгляд с дороги на меня.
– Почему ты так решил? – как ни старалась, но эмоции брали надо мной вверх.
– Потому что ты разозлилась, – привел очевидный аргумент.
– Ничего подобного, – пыталась задушить в себе это чувство.
– Поэтому говоришь сквозь зубы? – посмеивался.
Не нравилось, что Рома выпытывает мои секреты. Видимо, он не оставит меня в покое, пока я не предоставлю ему несколько фактов из своей жизни. Но для меня это были крупицы моей души.
– Он был старше, – заткнула Рому признанием, которое так хотела оставить при себе.
– Извращенец? – выдвинул дикую теорию. – Кто кого соблазнил?
– Что?! Нет! – запротестовала, чтобы он даже не смел и дальше развивать разговор в таком ключе. – Между нами ничего не было, он бы никогда…. – Не хотела посвящать его в еще большие подробности, да и не видела смысла.
Рома притих. Видимо, понял, что перестарался: копнул слишком глубоко, задев старые раны. Упрекала себя за то, что наговорила лишнего. Не следовало рассказывать столь личное.
– Чем всё кончилось? – осторожно поинтересовался Рома спустя время.
– Он переехал, – все же ответила.
– Думаешь, из-за тебя?
Я оторвалась от созерцания улицы и повернулась к Роме. Его идея удивила меня. Мне ни разу в голову не приходила подобная мысль. Неужели, и правда, я стала причиной, по которой в один прекрасный день Дан вдруг исчез, ничего не объяснив и даже не простившись?
Первое время я еще надеялась, что он вернется, и его отъезд – временное явление. Но как-то, проходя мимо опустевшего дома, я заглянула в одно из окон: на всю мебель были накинуты белые чехлы, защищающие ее от пыли – хозяева не намеревались возвращаться.
Моя задумчивость натолкнула Рому на собственные размышления, которыми он решил поделиться со мной:
– Первая любовь всегда наивна и романтична, она остается в памяти светлыми моментами, которые так или иначе мы отпускаем. Ты же не спешишь с ними расставаться. Пора взрослеть, Маш, – говорил с претензией и упреком. – Та любовь всего лишь фантазия, пора начать реальную жизнь.
Возможно, Рома злился за отказ, но это не давало ему право разговаривать со мной подобным образом. Почему он судит меня? Почему указывает, что правильно, а что нет?
