Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Флора была оглушена. Она едва не потеряла сознание. События последних дней сложились в ясную картину. Их намеренно отправили на смерть! Командование знало… И этот подполковник, бывший студент, тоже знал. У него хоть хватило смелости предупредить профессора. Может быть, хоть кто-то выжил?.. Оккупационные власти способны на любую подлость, но кем надо быть, чтобы позволить себе такое?! Они принесли в жертву сотни ни в чём не повинных людей, чтобы спасти… Нет! Чтобы свести к нулю риск для жизни нескольких десятков высокопоставленных вояк! Разве это было необходимо?! Можно было просто отменить этот чёртов военный совет. Наверняка господа военачальники ехали, главным образом, для того, чтобы выпить, закусить и отдохнуть в обществе столичных сучек… Только бы не проговориться. Если кто-то настучит, что она знает об этом преступлении, об этом кровавом жертвоприношении, не пройдёт и часа, как списки «пропавших без вести» пополнятся её именем. Профессор! Он может об этом где-нибудь ляпнуть – и ему конец. Надо предупредить. Сам может и не догадаться. Он ещё наверняка не дошёл до дома. Можно успеть.
Уже в прихожей она вспомнила, что на плите кипит чайник. Пришлось вернуться, и эта задержка подстегнула её страх не успеть перехватить простодушного профессора, прежде чем тот с кем-то заговорит. Хотя не такой уж он простодушный. Все последние двадцать лет, что называется, «не замечен, не состоял, не привлекался». И писал то, что считается идеологически верным и способствует воспитанию имперского сознания…
Бежать нельзя. И слишком быстрым шагом идти не стоит. Это вызывает подозрения. Это вам не раннее утро, когда людские массы спешат на работу или на службу. Правда, патрули СОС в городе встретишь нечасто, но это с лихвой компенсируется обилием «бдительных граждан». А куда это среди дня бежала Флора Озирис? А вот мы у неё сейчас спросим…
Дом Ларса, небольшой серый особнячок под черепичной крышей, стоял на самом углу городского парка. Этот домишко профессор приобрёл незадолго до имперского вторжения, и не раз заявлял, что очень благодарен новым властям за то, что его собственность осталась неприкосновенной. В двух сотнях локтей от дома профессора Флора заметила необычайное скопление народа. Несколько старух и одноногий инвалид, опирающийся на костыли, о чём-то оживлённо беседовали. Когда из-за угла показалась крытая парусиновым тентом повозка, запряжённая парой лошадей, народ расступился, и оказалось, что на тротуаре кто-то лежит. Неподвижно. Разбросав в стороны руки. Ничком. Она бросилась вперёд, заподозрив самое худшее.
Он не дошёл до дома совсем чуть-чуть. Всего несколько десятков шагов. Его мёртвые глаза были открыты, и в них отражались кучевые облака, медленно плывущие по небу.
– Его… убили? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Да что ты, милая! – охотно пустилась в рассуждения одна из старушенций. – Он уж месяц как на сердчишко начал жаловаться. Сосед мой. Я тут рядом живу. – Бабулька продолжала говорить, но Флора уже не слушала. Она опустилась на колени перед умершим, попыталась прощупать пульс на запястье, но отдёрнула руку. Кожа профессора показалась ей ледяной, хотя на улице стояла самая жара.
– Вы кто? – Чья-то тяжёлая ладонь опустилась ей на плечо.
Оглянувшись, она увидела трёх санитаров могучего телосложения, в зелёных халатах, а на парусине, которой был обтянут фургон, красовалось изображение красной змеи, свернувшейся в кольцо. Городская санитарная служба приехала за телом.
– Я его коллега.
– Погребение оплачивать будете?
– Сколько?
– Всё от разряда зависит, – пояснил санитар, почуяв деловой разговор. – Если по минимуму, то полсотни чиклей. Но не советую. – Он заговорил потише. – Забесплатно будет сделано то же самое: зароют в общей могиле – и всё. Разве что в тетрадку запишут, кто таков, и в кладбищенском архиве, если что, можно будет найти, где закопали. А так, чтобы с памятником, в отдельной могиле, чтоб настоящие жрецы проводили – так это от двенадцати тысяч.
– Да вы… – Флора едва не задохнулась от гнева, но постаралась взять себя в руки. – Да вы хоть знаете, кто это? Это профессор! По его книгам тысячи людей учились…
– Вот пусть они по десятке скинутся, и всё будет чин-чинарём. – Санитару, похоже, было далеко не впервой выслушивать подобные речи от друзей и родственников усопших. – В общем, до завтрашнего вечера ждём. В центральном морге у храма Мардука. К сроку не придёте с деньгами – ночью друга вашего закопаем.
Тем временем двое его приятелей уже загрузили тело в фургон, и один из них устроился в козлах.
Флора не стала дожидаться, когда отъедет повозка и разойдутся бабульки. Она развернулась и молча пошла восвояси.
Вот так… От судьбы не уйдёшь. Эрешкигаль, владычица царства мёртвых, никогда не откажется от своей добычи. Может отправиться вслед за профессором? На пути к дому как раз есть мост через реку Хабур – место очень популярное среди самоубийц. Мост пешеходный, всего-то десяток локтей над водой, зато речка мелкая, и дно усыпано булыжниками. Так что, если броситься головой вниз, то смерть обещает быть быстрой и лёгкой. Действительно, стоит ли продолжать то, что раньше едва ли можно было назвать жизнью, а теперь и вовсе утратило остатки смысла? А ведь когда-то, даже в самые трудные первые годы после вторжения, казалось, что надежда есть всегда, а человек может быть счастлив, независимо от обстоятельств. Всё кончилось, когда Ниноса призвали под знамёна Империи, и случилось это через пару месяцев после того, как они сыграли свадьбу. Через полгода от него перестали приходить письма, а потом пришло официальное уведомление о том, что старший солдат 223 отдельного дивизиона тяжёлой артиллерии Нинос Озирис более в списках части не значится, а поскольку обстоятельства его гибели или исчезновения не выяснены, то Флора Озирис не имеет права на выплаты, что полагаются вдовам и матерям павших героев. Поначалу её даже обрадовало то, что достоверных сведений о гибели мужа нет, но потом один знакомый клерк, мелкий гражданский служащий военной администрации, признался, что строчит такие уведомления пачками, что двое из троих погибших «пропадают без вести» исключительно в целях экономии военного бюджета.
После этого осталась работа. Было даже несколько экспедиций к руинам древних городов. Оккупационные власти приветствовали, а порой даже финансировали различные научные проекты и культурные мероприятия – лишь бы отвлечь население Кетта от крамольных мыслей и вредоносных идей. А теперь, с закрытием университета и смертью профессора, оборвалась последняя ниточка, связывавшая её с жизнью…
Когда мост остался позади, Флора почувствовала некоторое облегчение. Это место, где она собиралась умереть, вдруг стало символом прошлого, символом жизни, которой, если задуматься, по большому счёту и не было. Нет, случались, конечно, и радостные моменты, и были мгновения, когда она была счастлива – но что это в сравнении с беспросветными днями, неделями и годами… Если прошлого нет, то надо очень постараться надеяться на будущее. И момент, когда стало нечего терять, должен дать надежду, шанс совершить нечто такое, что оставит след в этом мире. Но что можно сделать? Податься к повстанцам на северо-восток? На территорию свободного Кетта. Всего-то шестьсот фарсахов. Скорость человека, идущего быстрым шагом, в среднем составляет около фарсаха в час. Значит, шестьсот часов пешком. Скорее, шестьсот пятьдесят… Бред! Дойти удастся лишь до первой загородной заставы СОС, а потом, как минимум, на сутки упрячут в кутузку с целью выяснения. Только на кой сдалась повстанцам Флора Озирис, специалист по древней истории? Хотя бы стрелять надо научиться. А сумеешь ли ты, Флора, выстрелить в человека, даже если он – последняя сволочь?
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
