Ладно, разберемся, а пока в душ. И лучше порознь, потому что на второй заход времени уже нет.
Ника выходит, завернутая в полотенце. Я даю ей сумку и платье, которое забрал в клубе, а сам иду в ванную. Когда выхожу, подвисаю.
Так и есть. В своем простом платье в ромбах Вероника выглядит, как и не снилось холеным девицам, которыми плотно забиты все приличные тусовки города. Быстро одеваюсь — в этот раз да, это будет «Baldessarini» — и мы с Никой через десять минут уже входим в «Резидент». Сначала в ресторан, за одеждой Нике потом, я голодный как волк.
Прежде зашли в аптеку, я выдал Нике таблетки и воду, она выпила первую, по второй я поставил напоминалку в свой телефон. Никины дрова надо выбросить и купить ей новый, как раз поищем подходящий, пока будут нести блюда.
Нас провожают в кабинет, делаем заказ. Вероника не падает в обморок ни от цен, ни от названий блюд — все верно, «Мансарда» уровнем не хуже, ей знакома и кухня, и ценовая категория. Замечаю, что девочка моя мнется и прячет глаза — сто пудов хочет в туалет и не знает, как сказать.
— Руки мыть, быстро, — командую и иду следом. Ника исчезает за дверью.
— Тимур?
Оборачиваюсь — Кристина. Ну Кристина, и что?
— Привет.
— Ты пропал, не звонишь… Совсем меня забыл? — она идет от бедра, раньше меня это заводило, а теперь заводит кое-что другое. Кружевная полоска в моих пальцах, которой я ласкал сегодня мокрую набухшую плоть… Блять, как не вовремя промелькнула картинка, Кристина явно воспримет мой стояк на свой счет.
Так и есть. Подходит своей танцующей походкой и томно запрокидывает голову:
— Вижу, ты мне не рад. В отличие от него, — кладет руку на мой нормально так стоящий член. Сбрасываю руку, оглядываюсь. Тяну ее в зал, завожу за угол и говорю разброчиво и внятно, вдавливая в стену за согнутый локоть.
— Кристина. Я не один. Следи за руками, будь добра, ненароком могут оторваться.
Ее глаза темнеют, она хочет еще что-то сказать, как тут я слышу отчаянный крик, и сердце делает рывок к горлу.
— Тимур! Тим!
Бросаюсь назад, и от увиденного просто зверею. Те два хера, дружки Саркиса, тянут Нику в соседний кабинет, а она вырывается и кричит. Тот самый мой оживший кошмар.
Я бить начинаю, наверное, еще в воздухе.
— Карим, девку держи, я сам, — кричит первый, Тигран кажется. Был. А, нет, живой, сука.
— Ты ох…вший, Талер, — вопит Карим, размазывая под стеной красные сопли. Из кабинета вываливается их охрана, из зала вваливается моя.
— Тихо, парни, — хрипит Карим, — мы сами. Постреляете друг друга, хули толку?
Киваю своим — все верно, теперь можно и поговорить. Вероника бросается ко мне, намертво цепляется за талию и я слышу, как она дрожит. Изнутри снова поднимается то муторное, звериное, от которого я перестаю соображать.
— Не бойся, Ника, — беру за подбородок, поднимаю и целую в губы. Проталкиваюсь языком, поцелуй должен быть взрослый. Ее нужно успокоить, а этим уродам показать, кто тут и с кем.
— Она что, правда твоя, Талер? — все так же хрипит Карим из-под стены. Тигран встает на ноги.
— Тебе пздц, Талер, — говорит, стараясь быть спокойным. — Саркис сказал, что это ты увез ее из клуба. Она наша.
— Тим, — Ника дрожит, отстраняясь. Я задвигаю ее за себя и разворачиваюсь. Мне надо, чтобы эти два ублюдка были вечером в клубе.
— Это моя женщина, — говорю спокойно, — забудьте. С Саркисом мы договорились, я сегодня привезу деньги в клуб. В одиннадцать.
Больше ничего не даю сказать, забираю Нику и увожу в кабинет. Она продолжает цепляться за меня, приходится отрывать ладони. Поддаюсь порыву и прикладываю их по очереди к губам. Зачем? Хер его знает, просто захотелось. Она смотрит зачарованно:
— Почему они не стали с тобой драться, Тим? Их же двое, а ты один?
— Со мной? — сажусь на диван и тяну ее на колени. — Так я ж детдомовский. Они знают, что я не дерусь. Я убиваю.
Глава 8
Официант приносит еду, быстро расставляет блюда на столе и отваливает. Ника сидит у меня на коленях, обхватив себя за плечи, и смотрит мне в глаза.
— Тимур, это правда, что они меня купили?
Я откидываюсь на спинку, раскинув руки.
— Забудь о них, Ника. Просто не думай.
— Я хочу знать, — упрямо хмурит брови. Кладу руку ей на коленку, а потом ползу по ноге под платье. Не знаю почему, но меня это платье пздц как заводит.
— Они не тебя купили, Ника, — рука скользит по внутренней стороне бедра и упирается в треугольник между ног. Оттуда идет тепло, и у меня в штанах существенно поднимается температура. По ходу, пожрать мне сегодня не судьба. — Они купили твою… неопытность.
Чуть язык не сломал, но по-другому говорить не хотелось. Ну не невинность же, я ж не Пушкин с Лермонтовым. Хорошо, не добавил, что то, что они купили, забрал я. Без денег, за так.
— Я боюсь, — говорит еле слышно.
— Тебе нечего бояться, — пытаюсь ее успокоить, — поверь мне, пожалуйста.
Ника вдруг выпрямляется, протягивает руку и гладит меня по щеке, по подбородку, ее пальчики пробегаются по губам, а я смотрю на нее как дурак. В ее глазах мелькает что-то неуловимое, не могу объяснить, что, но меня изнутри начинает штормить.
Надо приходить в себя, я увереннее вдавливаюсь в нее рукой и спрашиваю, стараясь, чтобы прозвучало как можно развязнее:
— Ну что, сначала будем есть, потом трахаться, или сначала трахаемся, а потом едим?
Я хочу, чтобы она не думала о тех двоих, им жить осталось несколько часов, зачем о таких думать? А бояться мертвецов даже как-то неудобно.
И тут происходит то, что выбивает меня, как автомат от перегрузки в электросети. Ника ложится мне на грудь, обнимает за шею и утыкается макушкой под подбородок.
— Мне все равно, Тим, — шелестит, — только чтобы с тобой…
И я как рыбина, выброшенная на сушу, хватаю ртом воздух, а сам сижу, полулежа на спинке дивана, не смея даже пошевелиться. Потому что не хочу — не хочу, чтобы это сейчас закончилось. Чтобы она отлепилась от меня и отпустила.
Мне наплевать, что рубашка наверняка измялась, да и брюки тоже. Мне так круто пахнет моей девочкой, что я просто лежу с ней на груди и глажу ее волосы. Захватываю длинные пряди, и они красиво струятся сквозь пальцы — натуральный черный шелк. И на вид, и на ощупь.
Откуда ж ты взялась такая сладкая на мою голову? На обе головы. Она привстает, смотрит на меня, а потом осторожно касается губами, и я ловлю ее губы ртом.
Я редко целуюсь, поцелуи — это не мое. Девушки обычно обижаются, но мне глубоко пох…й. Мне принципально не касаться ртом рта, где был неизвестно чей хер. А тем более, если известно. Поэтому я даже позы предпочитаю те, где не лицом к лицу.
