Я смотрю Владу вслед, думаю, как боюсь потерять его, а потом перевожу взгляд вправо и замираю.
Я вижу Олега. Нет, мне кажется, что я вижу Олега. Секунда, наваждение спадает, а машина проносится мимо. Я ещё минуту смотрю туда, где промчался чужой автомобиль, а сердце в груди колотится как сумасшедшее. Показалось, точно. Просто незнакомец, притормозивший на перекрёстке, посмотревший в мою сторону.
***
В четыре вечера, когда я едва на стенку не лезу от абонентов, считающих, что мне можно грубить лишь из-за того, что у них неприятности, на мобильный звонит Карина.
Её голос звенит от радости, я сразу понимаю, что в семейном гнёздышке подруги воцарился мир и покой.
И хорошо!
Ненавижу, когда она ссорится с Глебом, ощущаю безумное желание защитить её от мерзкого мира, спрятать у себя под боком и принести какао. Если честно, то Карина
- не совсем моя подруга, она, скорее, сестра, которой у меня никогда не было.
- Глеб дал мне автомобиль сгонять в банк, я потом ещё в салон заеду, давай захвачу тебя в шесть? - предлагает она.
- Буду рада, и выпьем по чашке кофе в «Монако»?
- Это звучит как офигенный план, - Карина смеётся, повторяет обещание заехать и отключается.
Оставшееся до конца смены время я провожу в раздумьях. Вспоминаю слова Влада о том, что могу уволиться прямо сегодня, да и не работать, пока не найду место своей мечты.
Как великодушно по отношению к такой персоне, как я. Каких-то десять лет назад я бы с удовольствием согласилась, ещё и отсосала в качестве благодарности. И именно поэтому я продолжаю работать. Потому что я теперь другая. Хватит с меня лёгких денег, сидения на шее у кого-то более успешного.
Да и нет больше уверенности в нашем прочном будущем.
Влад, вероятно, захочет бросить меня или как минимум отложить свадьбу, когда узнаёт.
А он узнаёт, теперь точно. Пока я терплю, но надолго меня не хватит, тайна пожирает кусочек моего сердца каждый день. Я боюсь, что однажды от него ничего не останется и я смирюсь с тем, что являюсь лицемерной сукой, и перестану сокрушаться.
- Ну уж нет, - шепчу я в перерыве между телефонными звонками, и замечаю, как оператор по соседству - её зовут Виктория - встаёт и двигает стул. Переведя взгляд на компьютер, я восхищаюсь тем, как быстро наступил час Х. Без десяти шесть, пора домой.
Мой ритуал перед уходом с работы состоит из нескольких действий: вырубить компьютер, забрать сумку из шкафчика, закрывающегося на ключ, подойти к зеркалу на первом этаже и поправить причёску, надеть куртку, выйти за двери.
Теперь я одна из этих людей. Работающих, способных обеспечить себя.
Не сказать, конечно, что последние полгода я жила за счёт Влада, у меня оставались кое-какие сбережения, хотя и добытые не совсем честным путём; а до знакомства с ним я работала в баре.
- Эй, мы с тобой на метро, как обычно? - берёт меня за локоть Лариса.
На вид ей лет сорок, голубые глаза, едва заметные коричные тени и персиковая помада на губах.
- Нет, извини, сегодня меня подруга забирает.
Она улыбается так, что я верю - зла на меня не держит.
Когда за Ларисой закрывается дверь, я застёгиваю парку до подбородка, и говорю торжественное «до завтра».
Карина ждёт меня во внутреннем дворике, на чёрной легковушке с блестящим значком Mitsubishi на бампере. Помню, как Карина радовалась, когда муж презентовал ей покупку, а я стояла рядом и не могла прогнать мысль, что в случае развода автомобиль едва ли не тяжелее всего делить. Не то чтобы у меня были основания размышлять о разводе Карины и Глеба, но я не верю в то, что семья - это сказка со счастливым концом. Мама с папой жили как кошка с собакой, я сама предпочла благосостояние семейным ценностям, ещё и Влад то и дело говорит о разрушенных браках, потому что они приносят ему большие деньги каждый чёртов день.
- Как поработала? Достали, да?
- Немного, - пожимаю плечами я, расслабленно наблюдаю за тем, как Карина выворачивает руль и поглядывает в зеркало заднего вида.
В машине уютно, тепло скользит по моим прохладным ладоням, возвращая в них жизнь и функциональность.
- На работе всегда так! К нам сегодня приходили такие противные посетители, ещё на ресепшене устроили скандал, что им кофе не дали пронести внутрь. Ну ты скажи, а значок, что проносить еду в планетарий нельзя, мы для кого вешаем? Неужели так сложно.
Потом нас встряхивает, колесо проезжает выбоину. Повернувшись к Карине, я вижу свежие гематомы у неё на предплечье.
Рукав кофты приподнялся и обнажил жуткие пятна на коже.
- Что это у тебя за синяки? - я тянусь, чтобы отодвинуть ткань выше, но Карина отстраняется.
- Да пустяк, ударилась о шкаф, когда переносила.
- Переносила что?
- Переносила книги.
- Куда ты их переносила? И зачем? - требовательнее спрашиваю я.
Мне не нравится её поведение, гематома, судя по всему, обширная, но кофточка открывает лишь десятую её часть.
Меня беспокоит догадка, которая приходит в голову, будто дождалась своего часа.
- Что за допрос, Майя? Господи.
Карина включает радио, выбирает песню, делает всё на автомате, лишь бы отстала. А я не знаю, стоит ли давить на неё дальше. Может быть, я думаю о людях слишком плохо? Существуют безобидные объяснения синяку у неё на руке. Но почему мне так отчётливо кажется, что Карина пытается скрыть правду?
- Ты бы мне сказала, если бы он тебя обижал? - спрашиваю я уже возле «Монако». А она не отвечает, хлопает дверью.
Я могу выйти из машины и отправиться к ближайшей остановке, но если поступлю так, то Глеб - который, возможно, бьёт свою жену, — одержит победу, а я так и не помогу лучшей подруге.
Глава 8. Шок и последствия
Олег
Стрип-бар, в которой чаще всего зависает Вера Сулицкая, находится на Арбате.
Он известный, элитный, некоторые даже проводят там деловые переговоры (точнее, закрепляют результат), не зная, что в десяти метрах от них за закрытой дверью девочки, выходившие на сцену ранее, зарабатывают действительно большие деньги.
- Ты мне обещаешь, что не наломаешь дров... как обычно? - останавливает меня Влад.
Мы только что оставили машину на подземной стоянке и перешли дорогу.
До входа в «Шок» рукой подать. Я почему-то думал, что Влад созреет раньше. Конечно, блядь, я постараюсь вести себя в рамках приличия, хотя Вера совсем потеряла эти самые рамки. Меня даже немного задевает, что он спрашивает, будто я могу сознательно сделать что-то такое, что навредит «Айде» или Владу.
