А затем отправит ее домой.
Грейс шла молча, не сводя глаз с размытой тропинки, чтобы не поскользнуться. Но думала она вовсе не об опасностях, которыми были полны джунгли. Все ее мысли занимал поцелуй — удивительный эротический контакт, пробудивший ее тело от долгого сна. Но это невероятное впечатление было омрачено разговором, который последовал затем.
Вероятно, он был прав насчет того, что разговоры после близости излишни. Слова разрушают хрупкую магию чудесного момента.
Сейчас ее переполняла злость на саму себя.
Она жалела, что спросила его о деньгах. Очевидно, Рафаэль Кордейро увидел в ее словах намек на то, что она готова переспать с ним, если он продолжит оказывать ей финансовую поддержку. Но еще больше она ругала себя за то, что заговорила с ним о его браке. Эта тема не подходила для обсуждения с посторонним человеком, но в циничных замечаниях Кордейро слышалась такая горечь, что она не смогла удержаться. Оставаться равнодушной к человеческим страданиям было не в ее характере.
А он страдал.
Когда Рафаэль направился к ней, выражение его лица было таким мрачным и угрожающим, что она испугалась.
Испугалась за себя.
И за него.
Но в его глазах вместо ярости она увидела отчаяние, и ее страх уступил место состраданию.
Что же причиняло ему такую боль? Что за воспоминания преследовали его по ночам и заставляли искать спасения перед бездушным экраном компьютера?
Несмотря на его комментарии в адрес женского пола, Грейс не была настолько глупа и наивна, чтобы видеть в их минутной близости всего лишь проявление физического желания. Она знала о существовании подобного чувства, но до сегодняшнего дня никогда не испытывала его взрывной силы. Грейс понимала, что оно могло существовать отдельно от любви, но это вовсе не означало, что она не верила в любовь.
То, что Грейс до сих пор не нашла свою любовь, вовсе не означало, что она не хотела ее обрести.
Нельзя переставать надеяться. Что это за жизнь без надежды?
Внезапно она поняла причину той пустоты, которую увидела в глазах Рафаэля Кордейро. В его жизни не было любви. Но почему он сделал для себя такой выбор? И почему ее это волнует?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯОни шли молча, но от неловкой тишины их спасало пение птиц, кваканье лягушек и смех обезьян. Эти знакомые звуки джунглей сопровождали их всю дорогу.
Время от времени Рафаэль оглядывался через плечо и смотрел на девушку, но его взгляд не задерживался на ней, и у Грейс создалось впечатление, что он не возражал бы, если бы она свалилась в реку, вдоль которой проходила тропинка.
Очевидно, он хотел остаться один в своем убежище.
Она совершила ошибку, попытавшись проявить к нему участие. Подобно раненому хищнику, он сделал ей предупреждение.
Держаться от него подальше.
Грейс решила послушаться Кордейро. Они посетят фазенду, вернутся в его дом, где он даст ей свой окончательный ответ. Вне зависимости от того, каким он будет, она уедет.
А Рафаэль Кордейро с его мрачными тайнами, циничным отношением к любви и жизни останется в прошлом.
Так будет лучше, сказала себе Грейс, балансируя на бревне, чтобы не упасть в грязную лужу. Она не собирается идти против своих принципов и заниматься сексом без любви.
Грейс была так погружена в свои мысли, что не заметила, как Рафаэль остановился, и налетела на него.
— Простите. — Отстранившись, она уставилась в глубь леса. — Почему мы не идем дальше?
— Здесь начинается фазенда.
Это были его первые слова после их неприятного разговора, и в них не было тепла. Вообще никаких эмоций. Лишь утверждение факта. Подобно гиду, он сообщил необходимую информацию.
Удивленно оглядевшись по сторонам, Грейс увидела лишь густые заросли по обе стороны тропы.
— Но мы ведь все еще в джунглях.
— Кофе выращивается в лесу. Владельцы фазенды предпочитают вести хозяйство в гармонии с природой и получать экологически чистый продукт. — Его губы сжались в тонкую линию. — Для вас ведь это имеет значение, не так ли, Грейс?
Ну вот, опять двадцать пять!
Ушла страсть, объединявшая их в минуту близости. Вернулись суровые взгляды и саркастические замечания.
Что ж, она принимает его правила.
— Да, имеет, — твердо ответила Грейс, не обращая внимания на его тон. — И я знаю историю фазенды. Мы готовы платить такую высокую цену за здешний кофе, потому что он выращивается в экологически благоприятных условиях. Покупай мы более дешевый кофе, вы бы, возможно, уже получали прибыль со своих инвестиций. — И, вероятно, ты не злился бы так, ведь ты думаешь только о собственной выгоде. Не по этой ли причине от тебя ушла жена? — спрашивала себя Грейс, но на этот раз предпочла держать язык за зубами.
В его глазах появился знакомый циничный блеск.
— Полагаю, нам лучше отложить этот разговор до тех пор, пока вы не осмотрите фазенду.
Они прошли мимо небольших речек и ручьев, на которых были поставлены запруды, чтобы удерживать воду. Вдалеке блеяли козы, повсюду бегали куры, группа детишек играла в мяч на размытой дождем дороге.
Когда они приблизились к одному из зданий, навстречу им вышли мужчина и женщина. Их простая одежда была грязной и потрепанной, от постоянного пребывания на солнце кожа на лицах загрубела, поэтому определить их возраст было невозможно. Грейс предположила, что обоим было под семьдесят, но она могла ошибаться.
Женщина тепло поприветствовала Рафаэля, и он быстро заговорил по-португальски, время от времени поглядывая на Грейс. У девушки не осталось сомнений в том, что они говорили о ней.
Грейс пригладила волосы и расправила топ, надеясь, что эти люди не обратят внимания на ее жалкий вид. Но они, кажется, даже не заметили, что она насквозь промокла. Она их не интересовала. Они внимательно слушали Рафаэля и лишь изредка бросали в ее сторону тревожные взгляды.
Грейс вздохнула. Хорошо, что она не знает португальского, иначе не услышала бы о себе ничего хорошего. Пока он говорил, она наблюдала за переменами, происходящими с пожилыми людьми. Сейчас их взгляды выражали одновременно настороженность, тревогу и… гнев?
У Грейс создалось впечатление, что ее внезапное появление было нежелательным. Почувствовав себя неловко, она коснулась руки Рафаэля.
— Мой визит расстроил их? Если так, то нам лучше попрощаться и вернуться домой.
— Домой? — Насмешка, прозвучавшая в его голосе, напомнила Грейс о том, что она была здесь совершенно чужой.
Еще никогда она не чувствовала себя такой одинокой, как сейчас.
