– Ну что ж. В воскресенье будет маскированный бал. Государыня велела пригласить коме- диантов, что играли во дворце Натальи Алексеевны17. Говорят, они разучили некую пьесу «Комедия о Франтаписе, короле Эпирском, и Мирандоне, сыне его и о прочих». Я думаю, будет занятно. Я надеюсь вы придете.
Крекшин несколько похотливо посмотрел на Сегорскую.
– Государыня, хочет устроить на своем дворе комедийную храмину? – произнес Истомин с некоторым презрением, по той лишь причине, что считал актерство непристойным заняти- ем.
– Знаешь, Иван, молодые девицы любят подобные зрелища. Порадуй свою невесту, – Крекшин сделал акцент на слове «невеста». Истомин понял намек, но в первый раз за много лет, почувствовал некую неприязнь к своему лучшему другу. Иван вдруг поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы Димитрий решал за него все и всегда. Крекшин не обратил на это никакого внимания, потому что смотрел на Софью, и прикидывал, сколько богатства она ему принесет. Когда, Крекшин пришел домой, он был весьма недоволен. Его небольшой деревянный домик смотрелся убого. Ну, нечего, брак с княжной Сегорс- кой должен разрешить это вопрос. Крекшину не терпелось получить то, о чем он так давно мечтал. В прихожей его встретила Марфа, служанка, которая хотела узнать, не надо ли чего хозяину.
– Неси мне трубку и табаку побольше, – прорычал Крекшин.
Он сел в старое потертое кресло, прикидывая, что надобно умерить свое нетерпение, и дождаться свадьбы княжны Сегорской и Истомина. Марфа принесла курительную трубку и положила на стол рядом с хозяином. Туда же кисет с табаком. Крекшин смерил недовольным взглядом служанку. Молодая женщина, может быть, и была некрасива, но имела в лице приятную свежесть и милый курносый носик. И потом она была влюблена в хозяина. А Димитрий знал об этом. Подумаешь невидаль, какая влюбленная служанка. Сколько таких? Можно было бы ожидать черствости и жестокости от этого человека, разрушавшегося ни одну жизнь доносами, но к Марфе он относился на удивление непло- хо. Работой не донимал, не придирался, платил исправно, давал денег к праздникам, отпу- скал погостить к родственникам, иногда покупал нехитрые подарки, и исправно пользова- лся её любовью к себе. Каждую неделю, обычно в понедельник, она навещала его спаль- ню. Но сегодня Крекшину хотелось оставить Марфу у себя, в нарушения заведенного порядка. Марфа все понимала быстрее, чем хозяин собирался ей сказать. Молодая женщи- на была довольно сообразительна. В свое время именно это качество привело бедную мещанку в служанки Крекшина, умная голова и рекомендация княгини Велигоровой. Которой Крекшин когда-то в виде язвительной усмешки высказал похвалу в том, что она должна знать толк в людях низшего сословия, потому что сама оттуда, и потому может найти любому господину хорошую прислугу. Велигорова промолчала, но привела Крек- шину Марфу, сказав, что она может стать хорошей служанкой для него. Прошло время. Да, Крекшин был доволен. Между тем сама Евдокия пригласила Еная зайти в свой дом, хотя было уже поздно. В небольшой комнате по просьбе княгини служанка накрыла на стол, и принесла две кружки горячего грога, хлеба и жаренную курицу.
– Угощайся, – тихо проговорила Евдокия.
Енай сидел за столом напротив княгини и пил горячий грог.
– Странный напиток, – Енай отпил половину.
– Да. Заморский. Его очень любил мой муж. Говорил, что это первое средство, если прод- рог, или сильно расстроен.
– Что ж тогда, выпьем еще.
Служанка зашла в комнату и подлила Бравлину грога из медного чайника. Ели молча, иногда встречаясь взглядами. Еная завораживал вид Евдокии в полутьме комнаты и вспо- лохах свечей. Все её движения, казались ему какими-то тягучими, словно для них требова- лось дополнительное количество сил. Евдокия же, видела, что мужчина захмелел, да и сама она была в каком-то тумане мыслей, чувств и грога.
– Княгинюшка, а ты любила своего мужа?– вдруг спросил Енай.
Евдокия вздрогнула от нежданного вопроса, который застал её врасплох. И чтобы отве- тить, ей пришлось сосредоточиться.
– Он был очень хорошим человеком, – помолчав, ответила Велигорова.
– И только?– мужчина поставил кружку.
– Я очень ему благодарна. И всегда буду молиться за его душу. Он был благородным чело- веком.
– Что ж пойду я, – заметно было, что Енай делал над собой изрядное усилие, и ему не хо-телось уходить.
– Я велю кучеру отвезти тебя, – Евдокии хотелось отплатить молодому мужчине благодарностью и заботой. И потом, его присутствие вызывало в ней теплые чувства зарождавшейся любви.
– Сделай милость.
Евдокия проводила гостя до двери. Бравлин, несмотря на хмель, бодро сел в карету.
– Не грусти, княгинюшка, – то ли в шутку, то ли в серьез заговорил Бравлин, – я вернусь к тебе, мне твой заморский напиток шибко по душе пришелся. Он вместо приворотного зелья. Вот выпил его, и уйти не могу. А коли остаться захочу? Прогонишь?
– Доброго гостя никто прогонять не станет, – уклончиво проговорила женщина.
Енаю такой ответ не понравился. Слишком холодно и спокойно.
– Трогай! – негромко крикнул он кучеру. – Прощевай, княгинюшка, скоро свидимся.
Евдокия смотрела, как уезжает карета, и чувствовала, что в её сердце есть место для этого человека, может со временем только для него одного. Но как выгнать оттуда Истомина? Она поежилась, и вошла в дом. После такого дня ей нужен был основательный отдых. Утром, когда Евдокия уже проснулась, и была готова пойти на встречу с отцом, служанка доложила, что к ней пришла Марфа.
– Марфа? – встретила вопросом её Евдокия. – Что-то случилось?
– Я полагаю, вам будет интересно прочесть, – Марфа протянула ей листок плотной бума- ги. Велигорова увидела, что подчерком Крекшина было написано «В Преображенскую канцелярию от верного подданного». Женщина быстро развернула лист, и пробежала гла- зами текст. Это был анонимный донос на Андрея Верейского.
– Мне велено это отнести до любого караульного поста.
– Зачем ему Верейский?
Марфа пожала плечами.
– Вчера он говорил, что скоро мы будет очень богаты. И, что он купит мне домик, мне и нашему байстрюку18 Мишеньке, который живет сейчас с моими родителями. Говорил, что даже если он жениться, то все равно будет приходить ко мне.
– Жениться? Крекшин? Он же весь мир презирает! – Евдокия была сильно удивлена.– Подожди, подожди. Он хочет жениться, а Верейский ему мешает? Но Андрей не имеет ни жены, ни невесты.
Марфа потупила взгляд, видно было, что она очень ревновала Димитрия.
– Я каждый день, барыня, плачу. Сяду так в уголок-то и тихо так плачу. Помогите, мне прошу. Помешайте ему жениться на княжне Софье Сегорской. Я все для вас сделаю, что велите.
