Перед печью застыла чудная композиция из кота и крохотной, всего-то в локоть высотой, полнотелой женщины. Терентий лежал на спине, правдоподобно изображая из себя умирающего: жалобно постанывал, нервно подергивал лапками в воздухе и выразительно закатывал нахальные зеленые глазища. Маленькая женщина стояла над котом, грозно постукивая веником по ладони и грозно нахмурив брови.
— Что здесь происходит? — потребовала ответа Баба Яга, внимательно осматривая свою кухоньку.
— Златка, защити! Без вины погибаю! — просипел кот, вываливая набок язык.
— Молчи, ирод! — прикрикнула на него женщина и, погрозив коту веником, обратилась к Златославе. — Ты, хозяюшка, не серчай, но я этого ворюгу веником отхожу! Где ж это видано, чтобы кот со стола тащил, а?! Да ежи ли б он мелочь, какую уворовал, я бы уж простила, но ведь цельный окорок поганец унес! Цельный окорок!
— Клевета! — встрял фамильяр, прекратив изображать умирающего, метнулся к царевне и принялся заискивающе тереться о ноги. — Я его только понюхать хотел, вдруг испортился. Тут она как налетит и веником давай стращать, по хребту так огрела, чуть не прибила вовсе…
— А, ну, прекратили! — грозно прикрикнула Ёжка и, сложив руки на груди, фыркнула. — Устроили тут балаган, ребенка мне напугали…
— Ох-хохонюшки! — запричитала странная гостья, бросив веник и схватившись за голову. — Дитятко напугали…
— Это все ты виновата! — обвинил ее Ренька.
— А ну цыц, мешок блохастый! — погрозила та ему кулачком. — Ты вспомни сам как орал!
— Да, прекратите вы или нет! — начала выходить из себя Злата. — И вообще мне кто- нибудь, в конце концов, объяснит, что здесь произошло? И кто вы такая?
— Ох, память моя дырявая! — повинилась женщина и, нервно расправив складки красного сарафана, представилась. — Меня Марфой кличут, теперячи я ваша домовая.
— Вот оно как, — только и смогла вымолвить Яга и неожиданно тихим голосом спросила. — А разве такие бывают? Домовые ведь вроде как все мужчины, разве не так?
— Да с чего же вы взяли-то? — хихикнула домовушка, снова оправляя сарафан. — Домовые и женщины, и мужчины бывают. Мы же ж тоже не из воздуха беремся. Просто женщины реже людям на глаза показываются, да и не селятся в простых домах.
— Только не говори мне, что у вас дети бывают, — слабо произнесла Злата, для которой это было не просто открытием, а чем-то схожим с шоком.
— Как же без этого, — добродушно улыбнулась Марфа и назидательно пояснила, — и детки бывают, конечно.
— Хорошо, — невпопад пробормотала Златослава, пробираясь к табурету и осторожно на него присаживаясь. — Ты мне только объясни, а как так получилось, что ты именно моей домовой стала?
— Как? — удивленно переспросила домовушка и, когда Яга утвердительно кивнула, принялась объяснять. — Так обыкновенно. У меня мамка с папкой в Старых Сколках живут. Слух по деревни прошел, что в наших местах Баба Яга поселилась, Избушку вот обживает, так мамка мне совет дала к вам идти. Домового у вас хозяюшка нет, а без домового порядочной Бабе Яге туго будет, тем паче, что у вас дитятя малое. Вы не подумайте, я не только по хозяйству помочь могу, но и за дитятком приглядеть. У хозяйки прежней, где мамка живет, пятеро ребятишек было, так я присматривала за ними.
— Верю, — кивнула девушка и с интересом принялась изучать замолчавшую домовую.
Если бы не крошечный рост и собственно принадлежность к домовой нечисти, Златка бы дала Марфе лет тридцать по человеческим меркам. Домовушка была полнотела. Ее круглое приятное лицо так и лучилось добродушием, а прямой чистый взгляд голубых глаз не давал усомниться в правдивости ее слов. Русые косы ее, уложенные на голове подобием венца, отливали рыжиной и такими же рыжими были мелкие веснушки на аккуратном носике. Наряд домовой состоял из просторной рубахи небеленого льна с вышивкой по вороту и красного сарафана. На ногах Марфы красовались лапти, а на шее висели бусики из рябиновых ягод.
Баба Яга смотрела на домовушку, и думал, что ей несказанно повезло. Ведь действительно именно сейчас ей как никогда нужна была помощь. Конечно же, Верея и Хмурич помогали ей по мере сил, но они не могли слишком много времени проводить в Избушке подле малютки Ивы. У лешего были свои обязанности по отношению к лесу, а русалка быстро слабела вдали от родного водоема, к тому же близилась зима и совсем скоро, когда реку скуют ледком первые заморозки, Верейка уснет на дне Звонкой до весны, и не дозовешься ее, пока по весне не тронется лед. А вот Марфа всегда сможет быть рядом с девочкой. Она и накормит, и присмотрит и работу по дому сделает, если вдруг Злате снова придется отлучиться. И вообще, чувствовала Ёжка, что с появление в Избушке домовой только веселее жить станет.
— Ну, что же Марфа, рада видеть тебя в своем доме! — приветливо улыбнувшись, произнесла Яга и представилась. — Мое имя Златослава, а это, — она кивнула в сторону спрятавшегося за печкой кота, — Терентий. Мою дочку зовут Василисой. Если тебе что-то понадобится, говори, я обязательно достану.
— То есть вы, хозяюшка, разрешаете мне остаться? — осторожно уточнила домовушка, теребя край рукава.
— Я буду рада, если ты поселишься с нами, — заявила царевна и, вздохнув, призналась. — Мне ведь на самом деле не помешала бы помощь.
— Будьте спокойны, хозяюшка, помогу, чем смогу, — заверила ее разулыбавшаяся Марфа.
— Злата, а как же я? — простонал из-за печи фамильяр. — Она же меня веником била!
— Реня, скажи спасибо, что она это сделала, — очень мягко произнесла Златка и угрожающе добавила, — а то я бы тебя за твои вопли вообще ухватом приласкала бы!
— Злая ты! — обиделся Терентий, не решаясь покинуть свой укромный уголок за печкой, благоразумно боясь и веника, и ухвата.
— Я доброй никогда и не была, — хмыкнула в ответ Ёжка и, широко зевнув, заявила. — Пойду, оденусь, и будем завтрак готовить.
— Так, все уже готово, — всплеснув руками, сообщила домовая и, метнувшись к печи, принялась вынимать снедь. — Вы, хозяюшка, идите, а я пока на стол накрою.
— Марфа, ты золото! — от всего сердца заявила Златка спустя четверть часа, уже умытая, одетая и причесанная возвращаясь на кухню и заметившая накрытый к завтраку стол.
Чего только не было на этом столе: и горка румяных сырников, и горшочек с кашей, и разогретые вчерашние пироги и свежий хлеб, намазанный душистым медом, и исходящий паром чайник с ароматным травяным взваром. Даже Терентий, презрев свой страх перед веником, осторожно пробрался к столу и, устроившись на лавке, смотрел голодными глазами на еду. Заметив печально-заискивающий взгляд кота, домовушка прыснула в кулачок, но миску с молоком и пару сырников ему выделила.
— Ох, действительно золото! — довольно урча, искренне заверил ее фамильяр.
— Я и деточке молочка подогрела, — произнесла Марфа, протягивая кувшинчик и рожок.
— Спасибо! — поблагодарила Златослава и, забрав и то, и другое, отправилась кормить дочку.
