Книга Хранитель равновесия. Темные игры - Дана Арнаутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Эту традицию Нисталя Раэн уже знал. Подростки и юноши носили здесь широкие кожаные ремни с медными бляхами, которые меняли на серебряные, становясь мужчинами. Для этого следовало пролить кровь в бою, причем свою или чужую, не имело значения: способность достойно принять рану ценилась так же высоко, как умение нанести ее.
Пока этого не случилось, парень считался незрелым, сколько бы ему ни было лет, и ни один житель долины, будучи в своем уме, не показался бы на людях без пояса, по которому можно узнать о нем все необходимое от происхождения до личных заслуг. Это было так же немыслимо, как выйти на улицу голым, а то и еще немыслимей. Даже Камаль носил такой пояс, правда, не широкий, а узкий ремешок с ажурной медной пряжкой, больше похожий на девичий.
– Погоди-ка! – заинтересовался Раэн, вспомнив ладного пригожего нистальца с такими же синими глазами, как у Камаля, только темнее. – Фарис же сам носит медь, я видел.
– Медь, да не ту! – торжествующе заявил ир-Фейси. – Был у Фариса старший брат Фарид по прозвищу Талисман. И никак не мог бедняга встретить себе соперника. Он и коней пас в степи, и на торг ездил, и просто неделями пропадал за долиной, а все как заговоренный. Словно все беды его нарочно объезжали. Вот над ним и шутили: наш Фарид – лучший талисман от степняков. А когда все-таки встретил, оказалось – на беду. Сшибли его стрелой, да так, что сразу стало ясно, домой довезти живым не получится. Фарис, который с ним был, тогда уже два года серебро носил, а старший брат так и уходил к предкам в медном поясе. Вот он и поменялся поясами с умирающим Талисманом, чтоб тому в мире предков девушка не отказала. Есть такой старый обычай, он это позволяет. Но только теперь Фарису всю жизнь носить на поясе медь, пока внуков не женит. Свое-то серебро он отдал, и медь только на золото поменять может. Правда, взрослым он все равно считается, все ведь знают, что серебряный пояс у него был.
– Справедливо, – задумчиво признал Раэн. – А весело у вас играют свадьбы, мне нравится.
Он усмехнулся, представив, во что вылились бы подобные розыгрыши у него на родине, в мире, где у каждого есть та или иная магическая сила. Ох, пожалуй, о таком и подумать страшно!
Камаль закинул в рот еще один кусочек лукума, начиненного орехами, и прикрыл глаза от удовольствия. А Раэн в который раз подумал, что Нисталь – интересное место, но он-то сюда приехал не отдыхать, изучая местные обычаи, а ждать игру Равновесия. Халид, наверное, давно добрался до Аккама, а здесь ничего не происходит, и Нисталь напоминает подвешенный над очагом котелок, который ни за что не закипит, пока на него смотришь. Хм, а может, отвести от него взгляд?
– Камаль, а правда, что у вас тут поблизости есть пещеры, где можно найти горную смолу? – спросил он. – Раз уж ты не едешь на торг, может, покажешь мне их?
– Пещеры? – Нисталец задумался. – Ну да, есть. Я там был, в них темно, холодно и воняет. Наверное, этой самой смолой.
– Пожалуйста, Камаль. – Раэн улыбнулся ласково и просительно. – Я же городской житель, вдруг заблужусь в этих холмах и буду выбираться из них до зимнего солнцестояния?
Это, конечно, было наглым враньем. Даже если бы Раэна неделю таскали с мешком на голове по незнакомым горным тропам, а потом бросили где-нибудь в скалах, возможно, какое-то время он и поплутал бы. Возможно, однако совсем не обязательно! Скорее, нашел бы обратную дорогу с уверенностью пчелы, летящей на запах меда. А уж заблудиться в известняковых холмах, всего в часе конного пути от долины?! Будь он способен на такое, не носил бы прозвище Раэн, что значит «Бродяга». Но вранье было хоть и наглое, однако не впрямую, а это он мог себе позволить.
– Ну, ладно, – с притворным унынием согласился Камаль. – Но только тебе придется позаботиться, чтобы я не скучал!
Он состроил глазки, с такой неподражаемой лукавой наивностью хлопая ресницами, что Раэн невольно восхитился. Положим, у него самого ресницы ничуть не хуже, в детстве и юности соученики немало потешались над этим. Однако трепетать ими с подобным искусством он не умел. Непременно следует перенять: иногда нет ничего полезнее, чем прикинуться таким вот легкомысленным мотыльком-однодневкой, безопасным и вызывающим лишь снисходительную улыбку.
Он помог встать Камалю, который при этом ухитрился прижаться к нему всем телом, и проводил юношу до калитки. Вдалеке раздавались голоса, на все корки честящие проклятого богами Малика и мерзкое отродье Фариса, чтоб земля расступилась и поглотила их обоих. Похоже, кто-то из семьи Кицхан не просто обнаружил пропажу арбы, но и выяснил, какая участь ее постигла.
Вечернее солнце заливало долину теплым светом, и, если не считать этих воплей, все дышало таким умиротворением, что Раэн замер на пороге дома, не в силах сделать шаг внутрь. «Слишком тихо, – билось у него в висках. – Слишком хорошо. Слишком спокойно. Что-то идет… что-то идет… что-то…»
* * *
Простыни казались раскаленными, и Надир перевернул подушку, чтобы поймать хотя бы несколько мгновений прохлады. Прижался к тонкому полотну пылающей щекой, закрыл глаза… Снова бессонная ночь, снова метаться по постели в горячке, которую не утолить ни водой, ни вином. Оставалась еще саншара, но эту дрянь он твердо решил выбросить, как только сможет это сделать потихоньку от слуг. В доме местного управителя к светлейшему наибу и его племяннику все почтительны и внимательны – даже слишком.
Подушка мгновенно нагрелась, и Надир снова перевернул ее, хотя вторая сторона не успела остыть. Ну зачем было так топить?! А слуги все твердят одно: скоро придут холода. Какие холода в месяц Желтых трав? Еще вчера в саду пели цикады… В Харузе и вовсе розы еще не отцвели! А эти полоумные смотрят сострадательно, кланяются и клянутся, что каждый год примерно в эти дни Степь гонит первые снеговые тучи. И подкладывают, подкладывают дрова в очаг, так что воздух наполняется сухим жаром, от которого тело слабеет. И очаги в каждой комнате! Неужели зимы здесь и вправду настолько суровые? И даже со снегом?!
Он сам видел снег в детстве лишь пару раз, когда отец совершал паломничество в северный храм Белой богини. Матушка тогда тяжело болела, и кто-то из лекарей, бессильных облегчить ее страдания, поклялся своей доброй славой, что у жриц Госпожи снегов есть лекарство от этого недуга. Наргис, конечно, оставили дома, она же девочка, а вот Надира отец взял с собой, и весь долгий путь он провел, читая книги, беседуя с отцом, жадно разглядывая каждый новый город на пути, пока они не слились воедино, похожие друг на друга и все-таки неуловимо разные, как жемчужины в ожерелье.
Снег… Да хоть бы он выпал поскорее! Все-таки лучше, чем жара.
Рывком повернувшись, он уставился в потолок, на котором смешались блики от огня в очаге и темные тени. Единственная свеча давно погасла, больше света в комнате не было, и Надир откинул тонкое шелковое покрывало, разметавшись на постели, раскинув руки и ноги. Все равно никто не видит!
Все так же глядя вверх, он провел ладонями по телу, привычно убеждаясь в совершенстве его очертаний и упругой гладкости кожи. Никто, обладающий зрением и разумом, не скажет, что последний в роду ир-Даудов нехорош собой! И глаза под пушистыми ресницами яркие, и волосы вьются тугими смоляными кольцами, и губы свежи… И даже нет нужды смотреть в лукавые зеркала, что всегда скрывают какой-то недочет. Лучшее зеркало – глаза мужчин и женщин, которые восхищаются его красотой. Сказано же поэтом, что для сердца нет привязи надежней, чем та, что соткана из влюбленных взглядов.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Хранитель равновесия. Темные игры - Дана Арнаутова», после закрытия браузера.