Вряд ли что-то подобное можно испытать, не потрудившись побеседовать с мужчиной. А если учесть, что после беседы с Итаном его хотелось скорее прибить, чем вознести на пьедестал беззаветного обожания…
Вера хотела детей? Настолько, что ей было уже плевать, от кого и как?..
— Нет, все равно не вяжется, — пробормотала я и достала из сумочки футляр со стареньким костяным гребешком.
Механическая работа по приведению в порядок волос обычно помогала привести в порядок и мысли; но в этот раз ничего толкового не выходило. Кажется, основывать выводы на рассказе одного человека и одной навки было действительно опрометчиво, и следовало хотя бы расширить круг опрошенных — раз уж поиски колдуна пока пробуксовывали.
Я пошевелила мышкой, будя моноблок, и запустила карты, но быстро поняла, что это мне мало что даст. Уж на что Москва не жаловалась, так это на нехватку водоемов — а непохороненных утопленников в гугле, увы, не помечали. Число официально зарегистрированных пляжей и вовсе ввергло в изумление: девять купальных зон — на двенадцать с половиной миллионов человек?! Да в Уфе на миллион с хвостиком жителей и то четыре организовали!
Или потому-то у нас столько навок и развелось, а я ударилась в панику на ровном месте?..
Ладно. Я обещала Карине совместить приятное с полезным — этим и займусь: практически в каждой парковой зоне в центре найдется выход к воде — а где вода, там и навки. Сама я, может быть, и не смогу распознать древних в толпе — но запросто рассмотрю их меченых, а для самих заложных покойников у меня есть Итан, которого метка Веры превратила в ходячий сенсор. Как бы ему еще об этом намекнуть…
— Если попытаешься напеть “Moscow Calling”, я сделаю вид, что с тобой не знаком, — сходу предупредил Итан, поправляя ремешок фотоаппарата.
Навязчивая мелодия, зазвучавшая у меня в голове, стоило густой зелени парка Горького показаться из-за строительных конструкций Крымского моста, резко оборвалась. Я поджала губы, сверля взглядом удаляющуюся спину в неизменной кожаной косухе нараспашку, но все-таки успела вернуть лицу нормальное выражение до того, как Итан обернулся, проверяя, куда я запропастилась.
- “Bang” устроит? — как ни в чем не бывало поинтересовалась я, догоняя его. — Могу изобразить суровый рокерский канкан для аутентичности.
Взгляд Итана сполз на подол скромной светло-голубой юбки-солнышка.
— Рокерский канкан?
— В оригинальном клипе перед вступлением вокала Gorky Park изображают что-то, очень похожее на медленный и крайне суровый канкан, — я пожала плечами. — Не смотри так, дырку проглядишь. Если я буду размахивать ногами в том же темпе, что и они, ничего предосудительного ты все равно не увидишь.
— Плохая растяжка? — моментально нашелся Итан — но взгляд все-таки отвел.
— Еще никто не жаловался, — я пожала плечами и начала спускаться по лестнице с моста. — Но канкан-то суровый и рокерский. Хороши бы были брутальные мужики, если бы на них посреди клипа полопались стильные черные штаны!
На этом пикировка временно прервалась: Итан пробормотал что-то себе под нос, но переспрашивать я поленилась — отвлеклась на густой запах цветения, такой непривычный и яркий после широкополосной дороги и тесноты метро, что на мгновение закружилась голова. Цвело, кажется, абсолютно все — одновременно: розовые и желтые мазки тюльпанов, пушистые кисти сирени и нежные белые пятнышки соцветий на кустах калины… Парк так просился на полотно какого-нибудь импрессиониста, и у меня разбежались глаза. Я замерла в растерянности, за что немедленно поплатилась.
Людей, несмотря на будний день, в парке было немало, и застывшую у самого входа девицу, разумеется, тут же пихнули в сторону. Я пошатнулась, выронив клатч, возмущенно втянула в себя воздух и уже приготовилась выдать тираду-другую, — но осеклась. У парня и так было настолько несчастное и виноватое лицо, что его хотелось обнять, погладить по голове и пообещать, что все будет хорошо.
А еще в руках он держал внушительный профессиональный фотоаппарат с таким огромным объективом, что одно его наличие хотелось объяснить комплексами по поводу размеров, но внимание привлекал не столько он, сколько незримый след прикосновения нави: четыре глубокие царапины, наискосок пересекающие левую половину груди.
Вместо заготовленной отповеди я растерянно и ослепительно улыбнулась, и парень, уже подобравший клатч, собираясь вернуть его хозяйке, и сам застыл, как огретый пыльным мешком.
— И-извините…
Итан, уже успевший отойти на добрый десяток шагов в сторону центральной аллеи, резко обернулся и почти бегом направился обратно.
— Эй! Ты же сказала, что никого больше не тронешь, если… — с пяти шагов он, наконец, различил, что парня «потрогали» и без меня, и осекся.
Сделав вид, что этот разговорчивый лось всем примерещился, я протянула руку за клатчем.
— Где твоя хозяйка?
До сих пор я полагала, что самую странную реакцию на этот вопрос выдал Итан — и, надо признать, у него были на то причины. Но случайный встречный побил все рекорды.
Он разом побелел, как простыня, что-то невнятно промямлил — и вдруг ни с того ни с сего дал деру, выронив фотоаппарат. Я едва успела отскочить от разлетевшихся осколков и ошарашенно уставилась вслед удаляющейся мужской фигуре. Парень улепетывал со всех ног, не рискуя оборачиваться, и, кажется, всерьез опасался, что я погонюсь за ним средь бела дня с когтями нараспашку.
— Что, ты и ему прочитала лекцию о канкане в клипах рок-групп из девяностых? — предположил Итан — но без задора и ершинки, просто чтобы скрыть свое замешательство.
— Нет. — Я сощурилась, но безрезультатно: парень уже скрылся из виду. — Ты благополучно подслушал весь разговор от и до. Я бы поставила на то, что он почему-то ужасно боится, что кто-то найдет его хозяйку.
— Потому что это версия, которая щадит твое самолюбие?
— Потому что его метка очень старая, — пропустив шпильку мимо ушей, заметила я. — Лет пять-семь, если не больше. Скорее всего, у него уже есть дети от навки, и он не хочет, чтобы они остались без матери.
— Разве живые дети не должны придать навке сил? — нахмурился Итан, привычно потирая левую половину груди. — Вера очень на это рассчитывала.
— Должны, — пробормотала я, пронзенная недоброй догадкой. — Вера… помню, вы не слишком много разговаривали, но она не казалась чем-то встревоженной?
Итан развел руками.
— Казалась. Регулярно. Но ты говоришь о женщине, вынужденной существовать в пределах двух кварталов от воды. Кто угодно бы извелся на таком маленьком пятачке. Это же все равно что тюрьма с прогулочным двориком.
Или готовый капкан, из которого не выбраться. Но кому могло прийти в голову охотиться на навку?..
Мне впервые пришло в голову, что навязываться неизвестному колдуну, возможно, было не лучшей идеей. Пропавшие навки, перепуганные меченые, смехотворное число древних заложных покойников для такого большого и старого города — все складывалось в какую-то чрезвычайно неприглядную картину, от которой у меня холодел загривок и увлажнялись ладони.
