– Какие люди! Павлов, собственной персоной. Решил почтить меня своим присутствием? – С бравадой в голосе встретила я этого предателя.
– Как видишь, даже со свитой зашел, для полного эффекта, – посмеиваясь окинул меня взглядом с ног до головы этот ирод и, развернувшись к остальным, добавил, – можете идти, я теперь тут сам… закончу.
Интересно, что он имел в виду под «закончу»? Я пока видела только два варианта: гильотина или топорик, одиноко висящий на стене. Что из этого хуже, приходилось только догадываться.
Все шестеро стражников уплыли в закат, с грохотом закрыв за собой дверь, а я, вместо того чтобы думать о своей печальной участи, жалела лишь о том, что не могла встретить Павлова при параде, а не в том жалком виде, в котором сейчас пребывала. Чертово тщеславие, коим славились все ведьмочки, и тут вылезло наружу.
Яр, вместо того чтобы снять со стены топор или проверить готовность гильотины, медленно подошел ближе и встал в сантиметре от меня. Его теплое дыхание щекотало губы.
– Сейчас я буду тебя пытать, крошка, – как-то слишком громко произнес он, – а потом мы отделим эту головку от красивого тела и одной ведьмой в мире станет меньше.
Мерзко посмеиваясь, он прошелся рукой по моим волосам задев щеку и, как-то погладил (погладил?!) ее что ли.
– Пытать? – Встревоженно поинтересовалась я, – но зачем? Я и без пыток могу все что нужно рассказать.
– А с пытками интереснее. Мы тут любим смотреть на визжащих ведьм, правда, ребята? – Спросил, уставившись куда-то слева от меня, Яр.
Ну отлично, значит эти извращенцы еще и камеры тут понатыкали, а теперь наблюдают за нами.
– Что вам от меня надо? – Может, если бы надо мной тут сейчас измывался их Верховный я бы заревела в голос, но этот гад не дождется и слезинки.
– Ну, во-первых, расскажи, откуда ты тут такая красивая взялась и много ли вас там еще таких.
Это что, он просит меня сдать местонахождение ковена? Чтобы эти сволочи там всех перебили? И сестренок моих заодно?
Кажется, Павлов физически почувствовал волны исходящей от меня злости, так как немного отодвинулся и продолжил:
– Как там называется этот городок? Ты рассказывала. Переделкино, кажется? Часов пять на самолете?
Великая богиня, что он несет? У него еще и память дырявая? Ну ничего, мне это наруку.
Ожидая моего ответа, Яромир подошел к стене, у которой стоял небольшой ящик, открыл его и достал нож. Чтобы вы понимали, не просто нож, которым приличные люди режут дома хлебушек, а огромный такой ножище, который легко пол туловища одним махом разделяет. Такому бугаю, как Павлов, и не запыхаться.
Когда он подошел ко мне с этим ножом и приставил его к моему горлу, я зажмурилась и начала мысленно молиться великой богине.
«Только бы не опозорится и не описаться со страху.»
С детства не переношу вида колюще-режущего оружия и стараюсь держаться от него на расстоянии. Целее буду!
– Яр, я все скажу, только убери эту штуку, – затараторила я, – да-да, ты прав, я из Переделкино, нас там небольшой ковен, всего человек шесть. – Нагло сочиняла я, не только перенося нас в другое место, но и сократив численность раз в шесть так.
– Сколько человек ты убила, ведьма! – Яромир, с приподнятым в усмешке уголком губ, прошелся ножом меж моих грудей, что в одно время и пугало до чертиков, и странно возбуждало. Я, кажется, совсем уже поехала кукухой, раз мне в голову лезут подобные мысли.
– Я никого н-н-не убивала, – заикаясь прохрипела я из-за резко пересохшего горла.
Рука, держащая нож, остановила свой путь в районе пупка, резко опустилась вниз, и этот нахал стал приподнимать мне ножом юбку. Я бы стерпела, но тот факт, что помимо него, на меня смотрят еще не пойми сколько глаз через камеру, не дал смолчать.
– Хорошо-хорошо! Я каждый день убиваю младенцев и ем их сердца на завтрак, ты доволен? Идиот! – Вскричала я, бросая на Павлова яростные взгляды.
– Не совсем, – улыбнулся он, – откуда вы черпаете свою силу и как вас можно ее лишить?
Тут меня понесло:
– Мы становимся голыми вокруг костра, поем песни, танцуем, приносим в жертву инквизитора, славим сатану, который нас одаривает силами, а лишить их можно только в ночь полнолуния. Возьми прядь волос ведьмы, иди в поле, выкопай лунку, положи туда волос, плюнь сверху и произнеси «ведьма умри», и мы тут же превращаемся обратно в людей, – что правда, то правда, отсутствием фантазии я не страдала, терять, все равно, было нечего.
Издав приглушенный смешок, Яр, наконец-то, отошел от меня, вернулся к ящику, засунул обратно оружие убийства и вернувшись ко мне заговорщицки произнес:
– Ну что, крошка, пора заканчивать спектакль. Занавес. – С последней фразой он впился в мои губы, а рукой обхватил шею. Нежно массируя ее, Павлов резко нажал на то место, где бьется пульс и вот, темнота, встречай меня, я плыву!
***
Разбудил меня, как ни странно, не какой-то звук, а странный запах. Нет, он не был плохим, пахло свежестью: деревьями и росой. Будто я проснулась где-то в деревне у леса. Медленно открывая глаза, я поняла, что лежу на огромной кровати с деревянным изголовьем. Комната была небольшой и ее освещали солнечные лучи, льющие из окна. В углу стоял деревянный комод с часами на нем и время показывало шесть утра. Рановато для меня.
Откинув в сторону огромное одеяло, я осознала, что лежу под ним полностью голая. Судя по тому, что все ранки на ногах были промыты, а волосы на голове еще чуть влажные, я, находясь без сознания, умудрилась как-то принять душ, ну или ванну.
Тут же меня накрыли воспоминания о подвале. Я вздрогнула, мой мучитель еще где-то здесь и это он раздел меня и помыл. Если верить ощущениям, состоянием моим он не воспользовался, хотя от этого типа ожидать можно было чего угодно.
Оглядевшись по сторонам в поисках своей одежды, я заметила только белую мужскую рубашку, лежащую на стуле у кровати, вот ее то и нацепила на себя. Рубашка до сих пор пахла Павловым, но деваться было некуда, не голой же мне перед ним вышагивать!
Открыв скрипучую дверь, я прошла в коридор и дальше в огромный зал, со стареньким диваном и новым телевизором на стене. Яра по близости не наблюдалось, я даже несколько раз его по имени позвала, но реакции ноль. Похоже, куда-то свалил.
Заприметив входную дверь, я, недолго думая, толкнула ее, вышла за порог и очутилась в самом настоящем лесу.
Этот одинокий, деревянный, одноэтажный домик стоял посреди леса и больше, кроме деревьев, рядом ничего не было. Не удивительно, что Павлов спокойно оставил меня здесь одну. Куда я денусь? В одной рубашке и босиком далеко мне тут не сбежать, а он вот-вот вернется и закончит свое черное дело. Моих косточек и сестры не найдут.
Зайдя обратно в дом, я начала рыться во всех комнатах, коих оказалось три, в поисках одежды и какой-нибудь обуви, чтобы поскорее сделать отсюда ноги, пока не заявился хозяин. Неплохо было бы найти и телефон, чтобы позвонить сестрам и предупредить, что со мной все в порядке… пока, по крайней мере. Так ничего и не найдя, я уселась на диван, закрыла глаза и устало вздохнула. Лучше погибнуть тут от его руки, чем голой в холодном лесу в пасти волка или медведя. Что там в них водится?
