Уж он-то в камешках толк знает, фуфло у себя в магазинедержать не станет!
— Сядь! — рявкнул Кузьмич.
Лицо его напряглось и помолодело, в глазах загорелсябандитский бесшабашный огонь, а в правой руке невесть откуда появился ловкийвороненый «вальтер».
— Сядь, сявка! Сядь и не забывай, с кем разговариваешь!Ты мне, профессор гребаный, будешь лекцию о камешках читать? Да я в камешкахразбирался как бог еще в те недавние времена, когда ты ездил по полу на горшке,пытаясь увернуться от папашиного ремня! Лейбович! Знаю я, кто такой Лейбович!Десять лет назад он, так же как я, скупал краденое, а сейчас Лейбович, видители, ювелир, магазин держит! Я тебе не говорю, что эти камни фальшивые. Этохорошие, приличные камни, и я заплатил бы тебе за них честную цену — половинуот того, что они стоят. Но дело в том, что ты, паршивец, взял их не у тогочеловека.
— Лейбович...
— При чем тут Лейбович! — прервал скупщикМаркиза. — Дался тебе этот Лейбович! Если бы Лейбович — я тебе ни слова быне сказал. Ты взял это колье у Зарудного!
— Ну и что? — Маркиз в недоумении пожалплечами. — Кто такой этот Зарудный?
Я наводил справки — бизнесмен, председатель акционерногообщества. И когда ты, старая крыса, все это успел разнюхать?
— Ох, Маркиз! — простонал Кузьмич, схватившись заголову. — Справки ты наводил! Если я сказал ша — значит, ша! Этот Зарудныйтакой человек, что, встретив его на улице, нужно перейти на другую сторону,издали раскланявшись. Его боятся даже те люди, которых очень боимся мы с тобой.
И почему, ты думаешь, я так быстро узнал об этом колье? Такчто вопрос закрыт.
Как бы иллюстрируя свои слова, Кузьмич прикрыл тяжелымивеками глаза, сразу резко постарев. Чувствуя, что старик еще что-то скажет,Маркиз молчал.
И оказался прав. Кузьмич снова открыл глаза и протянул:
— Если только...
— "Если только" — что? — поторопил егоМаркиз, не дождавшись продолжения.
— Экий ты торопливый, Маркизушка, — Кузьмич снованачал играть в дряхлого добряка, — все-то ты спешишь да меня, старика,торопишь... Вот поспешил с побрякушками, — он ткнул толстым пальцем вколье и подтолкнул его к краю стола, — поспешил, да без толку. А вот еслиты одно дело сделаешь для меня, старика.., да и не для меня, взаправду, а дляочень-очень большого человека, вот тогда и камушки эти несчастные тебе с руксойдут, и хорошие деньги срубишь.
— Что за дело? — осторожно осведомился Маркиз,обоснованно ожидая от старого барыги какой-нибудь пакости.
— Немцы выставку к нам привезти собираются, —неторопливо начал Кузьмич, снова откинувшись на спинку кресла, — всякоестарье допотопное — черепки глиняные, фигурки разные.., несусветной, в общем,древности. Так вот, среди этого старья есть одна фигурка... — Старик полезв ящик стола и вытащил оттуда тонкий цветной буклет. — Вот глянь-ка,голуба!
Маркиз придвинул к себе тонкую книжечку, прочитал:"Ассирийское наследство.
Выставка произведений искусства и материальной культурыДревней Ассирии из собрания барона Гагенау. Государственный Эрмитаж".
Ниже стояли даты проведения выставки.
Маркиз перевернул несколько глянцевых страничек. Крылатыебыки, драконы, бородатые боги, высеченные плоскими рельефами на керамическихтабличках — выразительные, мощные фигуры. Диковинное рогатое чудовище привлекловнимание Маркиза, и он прочел под его изображением: «Рыбокозел — символ богаЭйя».
— Надо же — рыбо-козел! — усмехнулся Маркиз, поднявглаза на старика. — Чего только не выдумают?
— Ты, голуба, дальше, дальше посмотри! — сотеческой улыбкой посоветовал Кузьмич.
Маркиз перевернул страницу и обмер.
Перед ним была фотография золотой статуэтки. Женщина созвериной головой, головой львицы. Маркиз застыл, у него перехватило дыхание.
— Хороша фигурка? — с ласковой усмешкой спросилстарый скупщик, заметив, что Маркиза зацепило.
— Хороша, — неожиданно охрипшим голосом ответилтот.
У него даже закружилась голова, так неожиданно и странноподействовала на него львиноголовая женщина. Никогда прежде с ним такого небывало. Маркиз почувствовал, что все отдаст, только бы завладеть этойстатуэткой.., ну хотя бы подержать ее в руках.
И одновременно он понял шестым чувством, хорошо развитойинтуицией ловкого и везучего мошенника, что эта золотая фигурка принесет всемнеприятности, крупные неприятности... Это было видно в каждом изгибе ее тела, вкаждой складке золотой кожи. Эта древняя стерва приносит с собой зло и радуетсязлу...
С трудом оторвав взгляд от статуэтки, Маркиз прочел надписьвнизу страницы:
«Львиноголовая Ламашту».
— Нет, — решительно произнес он, подняв глаза настарика.
— Что — «нет», голуба? — ласково спросил Кузьмич.
— Все — нет! — решительно ответил Маркиз.
— Ты еще не выслушал, чего я от тебя хочу, а ужеотказываешься! — В голосе старого скупщика зазвучали жесткие ноты. —Ты, голуба, не спеши!
— Даже слушать не хочу! Что же вы — хотите, чтобы я изЭрмитажа экспонат украл?
Да там вокруг этих привозных выставок всегда толпа народу ивзвод охраны! Я себе не враг, за мной потом вся городская милиция будетгоняться вместе с прокуратурой и ФСБ!
И потом, — закончил он чуть тише, — мне внутреннийголос подсказывает, что с этой статуэткой лучше не связываться. А я своемувнутреннему голосу привык доверять, он меня еще ни разу не подводил. Поэтому япока жив и пока на свободе. — С этими словами Леонид постучал по столу,чтобы не сглазить.
— Маркизушка! — заныл снова Кузьмич в своейотвратительной слезливой манере. — Подумай, Маркизушка! Не губи старика!Ты себе не представляешь, какие люди меня об этом попросили! Таким большимлюдям нельзя отказывать, для здоровья вредно. До утра ведь не доживем, Ленечка!Ты вспомни, голуба, чье колье спер!
— Да забирай ты это гребаное колье! — закричалМаркиз. — Только от меня отвяжись!
Он вскочил и шагнул к дверям кабинета.
— Сядь! — заорал Кузьмич ему в спину. — Сядь,мелочь пузатая, и дослушай! Я тебя на тридцать лет старше и в тридцать разумнее!
Маркиз обернулся, насмешливо взглянул на старика и бросил:
— Что-то незаметно.
Однако вернулся и снова сел за стол.
— Больно ты, Маркизушка, пылкий да прыткий, — слегкой обидой в голосе, но уже снова спокойно заговорил Кузьмич. —Во-первых, кто тебе сказал, что нужно брать вещь из Эрмитажа. До Эрмитажа онане должна доехать. Брать ее нужно в дороге. Ну да что я тебя учу, ты это самлучше меня понимаешь! Привезут выставку через три дня...
