— Господи, — рассердилась Лайма. — Нашелвремя капризничать! Забудь о застенчивых девушках. С сегодняшнего дна тебенравятся уверенные в себе киноактрисы.
— А вдруг у меня ничего не получится, и я опозорюродину?!
Лайма несколько секунд молчала, потом сказала:
— Закажи в номер водки. Грамм сто, чтобы не развезло.Вот увидишь, все будет тип-топ, Сандра сама обо всем позаботится.
В ответ Медведь провыл что-то по поводу того, что водку онуже пил, и невежливо отключился. Лайма положила трубку и подняла голову, нообъяснять Корнееву ничего не пришлось — на диване сидела только его бреннаяоболочка, дух же, воспользовавшись моментом, улизнул в виртуальный мир. Экранноутбука горел ровным голубым светом, ласкавшим благородное лицо Евгения. Кофедля него можно было не варить.
Лайма вздохнула и отправилась на кухню. Здесь было не тактоскливо, как в комнате, потому что она отдраила все рабочие поверхности иприкрыла особо страшные места салфетками. Прочищенная раковина, вся в прожилкахдлинных трещин, похожих на разветвляющиеся реки, послушно проглатывала пущеннуюводу. Проделав положенную процедуру приготовления кофе, Лайма водрузила туркуна огонь и принялась напевать, постукивая ногой. На столе грудой лежали журналыс веером цветных закладок — статьи о Сандре Барр, вдумчиво прочитанные, сотчеркнутыми фломастером важными деталями.
Наполнив до краев чашку, Лайма устроилась на табурете ипринялась рассеянно листать страницы, разглядывая цветные фотографии. Теперь,когда она увидела Сандру Барр живьем, делать это было по-новому интересно. Вотзвезда выходит из лимузина, вот она получает главный приз кинофестиваля, вотона под руку с самым скандальным режиссером Голливуда, а здесь — в обнимку сГектором Куком. Вот она раздает автографы после премьеры «Шоколадной девушки».Кажется, на ней даже те же самые солнечные очки, на которые Лайма обратилавнимание сегодня в аэропорту.
Забавно, но у нее тоже есть автограф — закорючка, личнонарисованная знаменитостью на полупрозрачном листке, вырванном из блокнота.Если бы захотела, Лайма могла бы даже дотронуться до размятой массажистами,увлажненной косметологами, упругой, шелковистой, дорого пахнущей кожи.Некоторые люди спят и видят, как они прикоснутся к чему-нибудь подлинному. Иездят за этим на край земли — ощупать египетского Сфинкса, влезть на Эйфелевубашню, продавить пятками снежную шапку Джомолунгмы, потрогать Сандру Барр…
Снимок с раздачей автографов почему-то насторожил Лайму.Что-то в нем было не так. Она сняла журнал со стола и положила себе на колени.Долго и задумчиво смотрела на него, детом встала и сделала вид, что подписываетфотографию. Сверилась со снимком, чертыхнулась, бросила журная и приняласьлихорадочно раскрывать одно красочное издание за другим, разыскивая похожие.Нашла четыре штуки. Сандра Барр в окружении поклонников — лица у всех дикие,головы всклокоченные, словно за место возле актрисы приходилось драться не нажизнь, а на смерть. Сандра Барр раздает автографы. Автографы! Вот где зарытасобака…
Ее догадка подтверждалась. Она была невероятной! Лаймакатала ее на языке, боясь, что она сорвется с него раньше времени — недозрелая,кое-как сформулированная — и не будет принята всерьез. Прежде чем обрушивать еена мужчин, нужно как следует подготовиться.
В комнате что-то стукнуло, и Лайма поспешила на шум. Корнеевдобровольно возвратился в мир живой природы и уже зашнуровывал ботинки, которыебессознательно скинул во время погружения.
— Я вот подумал, — поделился он, стоя, подобностраусу, вниз головой, — что нам нужно для документов сфотографироваться вформе. Или хотя бы в фуражках. Чтобы произвести впечатление, надо добавить квнешнему виду что-нибудь особенное, какую-нибудь общую деталь, ловишь моюмысль?
— А пусть это будет пилотка, — предложила Лайма.
В одном из только что просмотренных журналов, в коллекциизнаменитого парижского модельера, она углядела черную с белой строчкой пилотку,которая произвела на нее большое впечатление. К пилотке прилагался такой жеотстроченный френч.
Она сбегала на кухню, принесла журнал и показала Корнееву.Тот одобрительно хрюкнул, скатал его трубочкой и сунул в пакет.
— Сканирую снимок, увеличу, потом приделаю пилотку кголовам и погляжу, как мы будем смотреться. Если хорошо, сразу пущу фотографиив работу. Думаю, к завтрашнему дню корочки будут готовы. Дело непростое, поэтомудо утра меня не жди.
— А что с телефонами?
Корнеев посмотрел на часы и сказал:
— Самое интересное время для посиделок: народ пошел сработы, есть тема для пересудов. Думаю, пенсионеров на лавках — пруд пруди.Если хочешь, пойдем вместе, попытаем счастья.
* * *
В офисе компании — крупнейшего оператора мобильной связи —все шло своим чередом. Кассиры, словно в скворечниках, сидели в своих окошках,принимая платежи. Основательные менеджеры по продажам оформляли договоры,совершая рутинные действия в привычной последовательности. Правда, сейчасприходилось проявлять расторопность — в зале выстроилась очередь, завернувшаясяхвостом к витринам с образцами моделей.
Очередь, как это ни странно, целиком состояла из старушеквесьма преклонного возраста, одетых в разномастные ситцевые платья. Однисжимали в руках целлофановые пакеты с наличными, другие имели при себеридикюли, третьи держали наготове вытертые на сгибах кошельки с облупившимисякнопками. Самой молодой из посетительниц вчера исполнилось семьдесят семь лет.
Первым на этот социологический казус обратил вниманиестарший менеджер. Странное нашествие пенсионерок его поначалу даже развеселило.Их было много, никак не меньше дюжины. «Дети и внуки отправили, — подумалменеджер. — Старушенциям все равно целый день делать нечего». Страннымбыло то, что они пришли в офис одновременно, словно сговорились заранее.
Постепенно все работники сообразили, что происходит нечто изряда вон выходящее — клиентки одна за другой подсаживались к столам и покупалитрубки самых разных фирм, с легкостью переваривая четырехзначную цену.
— Мне подключите безлимитный тариф, — потребовалабабуська с гребнем, воткнутым в воздушный пучок, сооруженный на макушке.
Вторая, обернутая в тончайшую пергаментную кожу, с бирюзовымперстнем на крохотной лапке, потребовала определитель номера. Третью,внушительных размеров старуху, обутую в обрезанные лаковые боты, напротив,интересовал антиопределитель. Четвертая, тощенькая и шустрая, сглазками-бусинками, похожая на ящерку, продемонстрировала потрясающуюосведомленность в вопросе посекундной тарификации.
Когда нашествие старушек завершилось, старший менеджерпозвонил домой и спросил у жены:
— Свет, ты ничего не слышала? Пенсии, случайно, неиндексировали? В Интернете сообщений никаких нет. Может, в новостях скажут?Просто удивительно. Почему-то именно сегодня благосостояние пенсионеров резкоповысилось. Звякни матери, поинтересуйся. Да просто любопытно. Потом мнеперезвони.
