Книга Не оставляй меня - Эмма Скотт

Я проснулась, не в силах вспомнить, где нахожусь, пока мой взгляд не упал на стеклянные пресс-папье. Квартира водителя лимузина. Джоны Флетчера. Флетч, как в фильме Чеви Чейза[8]. Я улыбнулась сама себе и потянулась.

Свет, льющийся из окна, был резким и белым – таким, какой бывает только в полдень. Электронные часы показывали час. Я проспала шесть часов. Меня больше не тошнило, но желудок требовал еды.

А еще хотелось курить. Я взяла свой рюкзак и направилась на улицу, во двор, о котором говорил Джона.

Жара ударила сверху по голове, и головная боль угрожала вернуться. Я не представляла, как можно привыкнуть к климату пустыни. Как человек, который родился и вырос в Сан-Диего, где почти всегда было двадцать три градуса и ветрено, я не могла терпеть этот вид резкой, сухой жары дольше, чем день или два. Это напоминало жизнь в духовке. Хотя мне казалась ненавистной сама идея воссоединения с группой, я была рада, что мы уезжаем из Невады во вторник.

Я сидела на одной из кованых железных скамеек в темном дворике, на который падала тень от жилого комплекса, напоминающего по форме «Г». Двор был покрыт грязью и толченым известняком, вдоль росли кактусы и еще какие-то пустынные кусты, названия которых я не знала. Здесь не было ничего по-настоящему зеленого. Все было бледно-зеленым, словно покрытым песком пустыни.

Я вдохнула дым и обдумала мысль о возвращении к группе. Неужели мне действительно была противна эта идея? Мы находились на грани мега-известности. Впереди нас ждали ведра денег и горы славы.

Так почему же мне казалось, что я хочу уйти?

«Потому что ты не хочешь умереть», – пришла полезная мысль.

Я задрожала, несмотря на безумную жару, и глубоко затянулась. Дверь квартиры, выходящая во двор, открылась, оттуда вышла пожилая дама в домашнем платье персикового цвета, тапочках и бигуди в коротких волосах. Увидев меня, она остановилась.

Я помахала рукой:

– Жарковато сегодня, да?

Женщина фыркнула и замахала на меня обеими руками, а затем с грохотом захлопнула дверь.

Я посмотрела на свою грудь, которая торчала из бюстье, и рассмеялась. Я все еще была затянута в латекс и винил моего костюма и ужасно потела. Старушка, наверное, решила, что я проститутка. Пот стекал по моей спине, и я чувствовала его под корсетом. Выходить на улицу в такую жару было плохой идеей.

Я раздавила сигарету каблуком и направилась обратно в квартиру Джоны, надеясь, что смогу попасть внутрь. Я не только не заперла дверь, но и оставила ее слегка приоткрытой.

«Прелестно, – подумала я. Он позволяет тебе остаться, а ты оставляешь дверь открытой».

Обстановка жилого комплекса вовсе не говорила о богатстве и обеспеченности живущих здесь людей, но у Джоны в квартире было полно красивого выдувного стекла. Оно казалось мне очень ценным.

Сев под кондиционером, я откинулась на спинку дивана и стянула сапоги. Чулки – «рыболовные сети» – были порваны в дюжине мест. Сняв их, я с облегчением закрыла глаза и вытянула ноги. Сигарета не помогла справиться с похмельем. Язык казался слишком большим, а зубы – будто я не чистила их целую неделю. Может быть, у Джоны был ополаскиватель для рта. Или я могла бы почистить зубы его зубной пастой.

В единственном санузле я быстро пописала и подошла к раковине, чтобы помыть руки. Я ожидала найти всю ту гадость, что обычно оставляют парни, живущие одни: волосы после бритья и плевки. За то короткое время, что я жила с Четтом, он всегда оставлял после себя в ванной комнате отвратительный беспорядок.

Джона не был Четтом.

Раковина оказалась чистой и не загроможденной лишними вещами, что можно было сказать обо всем его доме. Я начала мыть руки, но отражение в зеркале остановило меня.

То, что осталось от подводки на глазах, размазалось по щекам, как будто я плакала. Помада оставила бледно-красное пятно под нижней губой, словно какая-то сыпь. Волосы были спутаны, а бледная кожа казалась желтоватой в свете флуоресцентных ламп. Чувство стыда, охватившее меня, как только я представила, как все утро сидела и разговаривала с Джоной в таком виде, ударило меня в живот.