— Ты не носок же штопаешь, — хихикнули у меня за спиной. Да боже мой, я чуть в джинсы не наложила от испуга.
— Прекраити так подкрадываться, — гаркнула я, так, что аж Синоптик зашевелился, — Меня удар хватит, и тогда что?
Малышка не ответила. Не услышала она ничего, хотя подозрения стали закрадываться у меня лично, что Сонечка слышит, но только то, что ей выгодно.
— Антибиотик уколи не забудь, — приказало небесное создание, со знанием дела рассматривая дело рук моих. — А потом иди поешь. А то твой желудок слышно наверное даже в сельсовете.
— А что, сельсоветы еще существуют? — ошарашенно спросила я. Девчонка опять мой вопрос проигнорировала. Пошла в кухню, напевая песенку «У девочки Сони теперь есть подружка. Она не котенок она не игрушка. Она иностранка. она интуристка. Она обезьянка по кличке «Анфиска»
Вот честно, я обожаю историю написанную великим Эдуардом Успенским. И автор этот у меня вызывает уважение и пиетет. Но песню из мультика про обезьянку я ненавижу с детства. Ее мне не пел только ленивый, варьировалось лишь имя хозяйки милой мартышки. Даже Шмойлов постоянно напевал вариацию задорной мультяшной песни. Сейчас мне хотелось вскочить, и надавать мелкой нахалке по шее.
— Анфискаааааа, Анфискааааа. Анфиииииска, — надрывалась в кухне девочка, пахло чем то очень аппетитным. Тушеными овощами, жареным мясом и кофе. Я принюхивалась, словно овчарка, делая последнии стежки на моем пациенте, и думала о своей незавидной участи.
— Мне тоже иногда хочется ее прибить, — услышала я слабый голос, который вывел меня из тяжелых мыслей. — Ты совсем не похожа на обезьянку.
— А ты умеешь успокоить и поддержать, просто настоящий джентельмен, — хмыкнула я, беря в руки шприц. Погодский побледнел еще больше. Надо же, а наш мачо боится уколов. Все мужики одинаковые. — Только вот я не нуждаюсь в твоих поощрениях. Уйду. Сразу как только ты сможешь ухаживать за ребенком. Не задержусь ни на минуту.
— Не глупи, Анфиса, — прохрипел Синоптик, — я тебе нужен.
— Не льсти себе, Погодский. Что может мне дать бандит, который и себя то защитить не в состоянии?
Глава 10
Мы всегда сами планируем свою жизнь. Начиная с возраста, когда думаем, что стали самостоятельными, заглядываем вперед, планируя и мечтая. И эта вот гремучая смесь предвосхищения чего — то совершенно непредсказуемого, ведет нас по жизни, постоянно ставя подножки и всячески мстя нам за нашу самонадеянность.
Мы всегда сами планируем свою жизнь — ну, мы так наивно верим в это. На самом деле, наше будущее череда случайных встреч, ошибок, бесконечного набивания болючих шишек и трепыхания в бушующем море, которое умные люди называют социумом. Сидят такие умные, ковыряют в носу, рассуждают о бренности бытия, и даже не предполагают, что есть на свете такая Анфиска Ласкина, которая вот уже пять дней сидит, что та девица в темнице, и смотрит в окно на льющий дождь, слушая бесконечную стрельбу в компьютере маленькой сокрушительницы игровых монстров.
— Знаешь, я не думал, что ты настолько слабачка, — голос Синоптика прозвучал прямо над самым моим ухом. Вот блин, у них это семейная традиция, что ли, подкрадываться к размечтавшимся красивым женщинам? Красивым, задумчиво гшлядящим на дождь, философиням. Философкам. Философшам, тьфу ты черт, идиотский феминитив.
— Зато я всегда знала, что ты придурок, — рыкнула я, в душе очень даже радуясь, что мой пациент скорее жив, чем мертв. Ну да, Антон сейчас выглядел вполне себе ничего. Вот только я не люблю настолько красивых мужиков. Я им не верю.
— Может займешься чем? Ужин например приготовишь. Это прекрасно, конечно, что ты релаксируешь. Но иногда кроме пищи духовной, хочется мяса, и желательно с салатиком. Соня еще ребенок…
Нет, ну надо же нахал. Я аж замычала коровой от такой наглости. Это что еще за стереотипы? Я кухаркой не нанималась.
— А у тебя руки растут из того места, которым ты думаешь, — ощерилась я. Хотя, надо сказать, что мне тоже надоел сухпаек и рагу из банок. Только вот ездить на себе нельзя позволять, этой семейке «хищных крокодилов» я не накмерена. Им только палец покажи — оттяпают по локоть, отрыгнут и дожрут несчастную Анфиску. Я уже поняла их. Потому и сказала, — женщины созданы не для кухни, если ты еще не успел этого осознать. Эгалитарность никто еще не отменял. В Женеве даже билль о равенстве полов написан и утвержден. Так что иди ты в пень, Погодский. С места не сдвинусь, пока ты мне не расскажешь, какого черта ты искал в моем доме и чего это Аллесгуту так захотелось твоей кровушки. Уж точно не потому, что ты не сошелся с ним во мнениях по поводу способа лазания по крышам домов, постороенных по приказу горластого любителя кукурузы, любщего колотить сандалией по трибуне
— Ничего не искал, — на голубом глазу соврал этот мерзавец. Ни одним движением не выдал своего вранья. Черт, зря я столько времени убила за прочтением умнющих книг по психологии. — Тебе просто так повезло.
— Ну да, я вообще везучая, — с сомнением протянула я, не поверив красавчику ни на одно мгновение. А он занервничал. Не выдержала душа чертова ангелочка. — И всем, кто со мной связался, приношу только радость и счастье, и мешок добра.
— Мне не нужен мешок, — взревел Погодский, — только если для того. чтобы запихнуть в него одну невероятно бесячую, болтливую бабу. Я не хочу твоей гадской удачи. Я хочу, чтобы ты приготовила обед, пока меня не будет.
— Эй. А ты куда это намылился? — с подозрением спросила я, наблюдая, как мой пленитель пытается с размаху запихнуть руку в рукав, невесть откуда появившейся ветровки. Плохо у него получалось. надо сказать. Бабуля в таких случаях говорила "сорвясь, задницу не вытрешь". Мудрая была женщина. Интеллегентка. — Без меня не пойдешь. Слышал, что я тебе сказала.
— Лучше молчи. — Погодский подскочил ко мне, и судя по тому, что его лицо цветом стало похоже на переваренную свеклу — бордовое с красными прожилками, я поняла, что выбесила его окончательно. Надо же. Нервный какой. — Если не хочешь, чтобы я тебя убил.
— И съел. — поддержала Тоху Сонечка. Эта девчонка исчадье ада, я давно уже это поняла. Хлопая ресничками, похожими ена крылышки мотылька, она способна вырубить вражескую армию идущую в бой, —Наша Анфиса не умеет просто готовить. Ты еще не понял, что такое притащил в дом, папочка?
— Имейте уважение, юная леди, — выставив вперед перст, я замерла на месте. Это я то не умею? Да я, да у меня…. Ну да, я не умею. Шмойлов говорил, что мою стряпню нельзя даже свиньям давать, во избежании несварения и падежа скота. Мой буайбесс пострашнее будет африканской чумы свиней. Вот только сейчас в своей несостоятельности я призналась бы только под страхом смерти.
— Давайте ваши чертовы продукты, — прорычала я, напугав до смерти крутого Погодского. По крайней мере в глазах его отразился ужас. А вот малышка и глазом не моргнула. Ах. Ну да, я все время забываю о ее глухоте. — Обед у вас будет — закачаетесь.
— Это не страшно, качаться, Тох. Главное не отдуплиться молодыми, — хихикнула мелкая паразитка. — Только вот харчи у нас закончились. Придется нам с моей новой мамулей в сельпо сходить.
