Ворон мигнул красными глазами, но не пошевелился.
Эх, будь я действительно лунитом, то мне бы сейчас пригодился один из сосудов Мантимора с концентрированным лунным светом, чтобы создать из него ароматный и соблазнительный кусочек сыра для этого крылатого подлеца, как Сиан создал для меня яблоко. Как же заставить ворона открыть клюв, чтобы он выронил перстень, а?
Перстень мне надо было во что бы то ни стало вернуть. Это моя единственная связь с прошлой жизнью. И единственная зацепка, которая может помочь мне разгадать тайну моей смерти. А я внезапно ясно осознала, что непременно хочу знать, кто меня убил и за что.
— Ну зачем тебе мой перстень? — спросила я вкрадчиво, не прерывая зрительного контакта. — Что ты с ним будешь делать? Надеть тебе его не на что, а вот проглотить случайно можешь. А перстень большой — застрянет у тебя в животе, и помрешь. И найдут тебя в кустах бездыханным. Очень глупая смерть — подавиться перстнем. Тебе не кажется?
Ворон на мою провокацию, однако, вестись и не собирался. Сидел на ветке и равнодушно продолжал моргать водянисто-красными глазами.
— А ты приметный, — сощурив глаза, угрожающе произнесла я. — Белые вороны встречаются редко. Поэтому как только освою лунную магию — легко тебя найду и все перья повыдираю, если прямо сейчас перстень не отдашь.
Угроза моя, конечно, ничего не стоила. Ни на миг я не верила в то, что смогу освоить лунную магию. Однако ворона отчего-то проняло. То ли испуганно, то ли возмущенно он проорал: «Кар-р-р-р!» — и перстень из его клюва тотчас полетел вниз, а я рванулась к нему, чтобы успеть подобрать быстрее, чем крылатый вор опомнится и захочет вернуть свою добычу.
Однако не успела.
Когда я была уже в двух шагах от перстня, кто-то наклонился над ним и подобрал с земли.
Передо мной стояла странного вида женщина — ее взлохмаченные и сильно вьющиеся волосы, напоминающиеся распустившееся вязание, были прорежены сединой, однако лицо, которое они обрамляли, принадлежало не старухе, а вполне еще молодой женщине.
Глаза за стеклами очков из-за тяжелых верхних век казались полуприкрытыми, что придавало женщине вид сонный и отсутствующий. Она держала на ладони мой перстень и смотрела на него ничего не выражающим взглядом, как будто уснула стоя.
— Простите, — обратилась я к ней, — этот перстень… не могли бы вы вернуть его мне?
Странная женщина обратила на меня свой «сонный» взгляд.
— Твой? — неожиданно мягким, детским голосом спросила она.
Я кивнула.
— Его ворона украла, а я ее догнала и… похоже, мне удалось заставить ее выронить перстень из клюва.
Странная женщина снова перевела взгляд на перстень и издала протяжный и усталый выдох. Выглядело так, будто именно перстень был виновником ее усталости.
— Твой, говоришь? — как-то рассеянно произнесла она своим детским голоском.
Я кивнула, но она уже не обращала на меня внимания, как будто погрузившись в свои мысли. При этом перстень она мне отдавать почему-то не торопилась. Продолжая смотреть на него сонным взглядом, произнесла:
— Только один человек в этом мире носит такой же перстень.
У меня словно вмиг сжались все внутренности. Уставившись на странную женщину широко распахнутыми глазами, я воскликнула нетерпеливо:
— Кто?!
Ее «сонный» взгляд нашел меня и, глядя мне прямо в глаза, она произнесла таинственным голосом:
— Лунный дракон.
Тут она взяла мою руку и вложила перстень в ладонь, после чего, не говоря ни слова, медленно побрела по брусчатой дорожке прочь.
Я смотрела ей вслед и никак не могла прийти в себя, как вдруг услышала:
— О! Это же ты!
Повернув голову, я увидела Лерику — в обнимку с книгами она шла в мою сторону. Девушка широко улыбалась, словно была рада увидеть меня снова.
— А я сейчас как раз о тебе думала, — сказала она на ходу. — Представляешь, побежала за совком, и тут до меня дошло, что я забыла узнать, как тебя зовут. Ах, точно! И как я не догадалась, что ты тоже будешь жить в общежитии! Ты не представляешь, как я рада!
То ли болтушке Лерике и впрямь было одиноко в академии, где она ни с кем еще не успела подружиться, то ли она прониклась ко мне большой симпатией из-за того, что я за нее заступилась перед Мааром.
— О, здесь была профессор Фантазма? — заметив удаляющуюся женщину с взлохмаченными волосами, спросила Лерика. — Она же не наговорила тебе ничего странного? Обычно она не любит разговаривать, и даже если ее о чем-то спрашивают, может не ответить и пройти мимо. Она странная.
С задорным смехом Лерика повернулась ко мне.
— А кто она? — спросила я.
Лерика невыразительно махнула рукой в сторону:
— Преподает в академии мифологию. Но многие на ее лекции не ходят. Кому в наше время нужна мифология? Ей ведь на практике и применения нет.
Она снова ойкнула, поворачиваясь ко мне:
— Опять заговорила тебя, но так и не узнала, как тебя зовут!
Я колебалась пару мгновений, потом ответила:
— Наис. Меня зовут Наис.
— Будем подругами, Наис? — широко улыбнулась Лерика. — Пойдем в общежитие, покажешь мне, в какой ты комнате? Вдруг нас рядом поселили?
Следуя за болтающей девушкой, я раскрыла ладонь, в которой непроизвольно все это время сжимала перстень, взяла его двумя пальцами и снова надела на безымянный палец. На ходу бросила взгляд через плечо — туда, где за деревьями, растущими перед общежитием, скрылась профессор Фантазма. И снова опустила взгляд на перстень с янтарем.
«Только один человек в этом мире носит такой же перстень»… — вспомнились мне ее слова.
Да. Я тоже видела такой перстень только у одного человека, помимо меня самой.
У моего убийцы.
Глава 8. СЛАДКИЙ СОН И НЕМНОГО МИФОЛОГИИ
Я знала, что сплю.
Мой сон был ярким и красочным: большая гостиная, много света и гостей, гул людских голосов и смех. Я видела высокую статную женщину в нарядном платье, которая, лавируя среди гостей, кого-то искала. Откуда-то я знала, что эта женщина ищет меня. А еще я знала, что она — моя мать.
Прячась за спинами гостей, я старалась держать ее в поле зрения, а сама кралась к выходу. Когда я уже была всего лишь в нескольких шагах от распахнутых настежь парадных дверей, взгляд женщины вдруг выхватил меня из толпы, ее брови нахмурились, а глаза загорелись гневом.
«Ах, она меня увидела!» — досадой вспыхнуло у меня в голове.
Я уже смирилась с тем, что побег провалился, как вдруг чья-то рука крепко схватила мою руку и потянула прочь.
Ощущение было знакомым и даже родным, как будто эта рука всегда вот так держала меня и вела за собой, и не было ничего привычнее.
