Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Они что, – икаю от удивления, – совсем, что ли, охуели? Ты не придумываешь? А то как-то – слишком на фантастику смахивает. Причем, херовую. Хотя слово «русин» – красивое, мне нравится…
Смеется.
– Я тебе, если не противно, могу их книжки дать почитать. Немалыми, кстати, тиражами изданные. Узнать бы еще, блядь, на чьи деньги…
Киваю головой, морщусь:
– А ты-то, Глеб, на хер себе голову этим говном забиваешь? Что, делать больше нечего?
Он опять усмехается.
– Ты что, – говорит, – так и не понял, Данька? Они – не говно. Они – враги. Да, пока мелкие, «шавочные». Да, они не делают погоды нигде, даже в том же Питере. Но даже таких – надо знать… гкхм… не могу сказать, что в лицо… лицом это образование назвать затруднительно… Но все равно – надо. Хотя бы для того, чтобы понимать, что это за хуерга такая за пятки прикусывает…
Делает глоток виски, аккуратно, под столом, передает мне фляжку.
Под столом – это потому что смешливая официантка в это время несет нам очередные стаканы свежевыжатого сока и черного как смоль горячего кофе-эспрессо. И в этот самый момент у меня неожиданно звонит телефон.
Кому это я, интересно, в такую рань понадобился?
Поднимаю трубку.
Лида.
– Привет, – говорит, – Данька! А у нас – одну пару отменили, а вторую я и прогулять могу. Хочешь, встретимся?
Я смотрю на Али, тот улыбается и машет рукой.
Типа, – все слышал.
Давай, парень, рви когти.
Потом договорим.
– Конечно, хочу! – радуюсь. – Скажи только, куда подъезжать!
– А ты где сейчас? – спрашивает.
– Я? В «Хард-рок кафе» завтракаю, у Гайд-парка.
– О! – радуется. – Тогда и не надо никуда подъезжать, просто подходи к центральному входу, я там через минут двадцать буду, погуляем.
– Уже, – глупо улыбаюсь в телефонную трубку. – Уже лечу!
Убегая, я заметил, что Али подзывает официантку, видимо, чтобы заказать еще одну чашечку кофе.
Сколько же он их пить-то может?
Сгорит ведь на фиг.
Не хотелось бы…
Жалко его просто.
И его, и Ингу.
Она его все равно любит, что бы он там не думал и не говорил про их «непростые отношения».
Уж я-то это – точно знаю.
А кому еще об этом знать, если не мне?
…На следующий день я опять проснулся в семь утра, но это уже было не самопроизвольное радостное желание, а элементарная жесткая необходимость. Автобус в Ливерпуль отходил от отеля в самом начале десятого.
Жесть, однако.
Мне-то еще – ничего, я уже в час ночи благополучно спал, причем – почти трезвый.
А вот остальным…
Смотреть на эти рожи, с непосильным трудом погружающиеся в мягкое нутро автобуса, было, скажем так, – весьма жалостливо.
Ну, думаю, – это ненадолго.
Еще бы.
Почти у каждого в сумке чего-нибудь да звякало…
Али с Гарри, Стакановым, Егором и примкнувшим к ним топовым хулиганьем начали лечение еще до приезда автобуса, прямо в холле гостиницы.
Пивком.
Когда я подошел поздороваться, мне тоже тут же сунули бутылочку.
Видно, как «своему».
Взял, разумеется, хотя мне, в общем-то, и не требовалось.
Зато над страдающим Степашкой – поглумились всласть, с оттяжечкой. Рассказывали и какое вкусное пиво, и какое холодное, и как оно льется по пищеводу, и как проясняет голову.
Все ждали, когда же попросит.
Не-а.
Кремень.
Пришлось угощать так, без предварительных условий…
Степа бутылку взял в руки с достоинством, но выпил все-таки одним глотком, не отрываясь.
Тут же дали следующую.
Уж больно прикольно было наблюдать за простым человеческим счастьем…
Наконец Толя отдышался.
– Слышь, – говорит, – Степы, – ты, ты и ты! И еще – ты!!! Я же, блин, – в долгу не останусь, запомните! У меня в сумке – четыре литровых «Гжелки» с Москвы припрятаны! Кремень! Ну как четыре… пять, конечно… одну заначить хотел… не для себя, для вас же волков… хотя… правильно, что не заначил… а то – было семь, хотел шесть взять… вчера… блин, не удержался…
Народ ухохотался…..
Мне, кстати, именно со Степашей в автобусе сидеть выпало. Ничего страшного, даже совсем наоборот.
Хозяйственный мужик, чего уж там.
Он, оказывается, кроме водки еще и хлебушка черного с самой Москвы заначил, и сало с горчицей, и огурчиков баночку.
– Не первый раз, – говорит, – на выезд еду. Вон Али, зараза, знает, не случайно место по соседству всегда отхватывает. Ну как по соседству. В соседнем ряду. А то, слышь, Степа, я, когда выпью, так иногда становлюсь уж очень заебистым. Хотя ты уже привык. Правда, Али?
– Угу, – отвечает Али, зажевывая очередной стопарик Степашиной водки кусочком черного хлеба с ломтиком сала. – Но люблю я тебя не за это, совесть ты моя вечно пьяная…
Я с наслаждением выпил водки с мужиками, сходил в задние ряды – потихоньку покурить в приоткрытое окошко (чтоб водила не заметил курящих, там парни специально хитрым образом флаги развесили, да и курили аккуратно, по одному). После чего устроился поудобнее и стал смотреть на проносящуюся мимо окон автобуса сельскую Англию.
Она оказалась именно такой, какой я ее себе и представлял.
То есть – скучной.
Я полюбовался на нее еще с полчасика, повертелся еще немного в кресле, повспоминал вчерашние прогулки с Лидой, помечтал, опрокинул предложенный стопарик, откинул голову на подголовник и уснул.
Проснулся уже в Ливерпуле от вполне себе ощутимых толчков уже солидно набравшегося Толика.
– Слышь, Степа, – говорит, – какой-то ты хлипкий мне попался, как я погляжу. Вставай, блин, приехали уже на родину «Биттлз» и современного футбольного фанатизма, не к ночи он будь помянут, блин, на фиг. Время пивком подзаправиться, пожрать слегонца, да на стадио…
Я потянулся и посмотрел в автобусное окно.
Бас заруливал на стоянку.
Над кирпичным промышленным и мрачным Ливерпулем, то затихая, то опять усиливаясь, шел мелкий противный дождь.
В этом городе вообще все было плохо.
Все.
Без исключения.
И не стихающее, пробивающее «непромокаемую» ткань ветровки холодное сито дождя.
И не смолкающее, радостное и слаженное пение скузеров на «Энфилде», начисто перепевших и переоравших наш «гостевой» сектор.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
