Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
— Присаживайся, — милостиво разрешает один из них. По годам, вроде бы мой сверстник, но уже полковник. Впрочем, в нашей конторе особо чинов не нахватаешься.
— Откуда? — спрашивает он, указывая на планки Ордена Красной Звезды и двух Отваг.
— В последние пару лет из Чернухи, — на местном военном диалекте Чернухой именуется полигон в Балашихе.
— Понятно, — кивает полковник. Расспросы окончены. Если не желает офицер рассказывать о своей службе, значит у него есть на то веские основания.
— А мы из Грозного. Разбираться приехали.
— Точнее, нас разбирать будут, — вставляет другой с погонами майора. — Мудачье.
Тезис понятный. Офицеры замолчали, сосредоточенно втыкая вилки в макароны. Судя по выражениям их лиц, на месте политых соусом трубочек им представлялось совсем иное. Пауза начинала затягиваться.
— О чем речь? — чтобы вернуться к разговору, спросил я.
— О глубокой заднице… — хмуро ответил полковник.
— Не кипятись, Артем, — попытался успокоить его однополчанин, — мужик-то тут ни при чем.
— Прости, приятель. — Он опустил свою ладонь на мою. — Не хотел тебя обидеть. Душу рвет! — Добавил «чеченец», немного помолчав.
— Понимаешь, в чем дело. Нас вызвали в Москву на какую-то, мать их за ногу, следственную комиcсию.
— По какому вопросу? — Интерес мой был чисто автоматический. За последние несколько лет мне, так или иначе, довелось наблюдать работу доброго десятка таких комиссий.
— По самому что ни на есть гнилому. В начале декабря девяносто четвертого года я принял сводную танковую бригаду, которой предстояло принять участие в поддержке операций чеченской оппозиции. Впрочем, бригадой это можно было назвать весьма условно. Свалка металлолома и банда новобранцев. Прикинь сам, по два офицера на роту. Первую неделю наша лавка старьевщика исправно снабжала железом Лобазанова и ему подобных. Причем по документам выходило, что все эти танки, БТРы, Шилки и Тунгуски[11]продолжали числиться в бригаде. Потом под новый год нам было приказано выдвинутся к Грозному.
— Новогодний штурм? — проявил я свою осведомленность.
— Штурм! — криво усмехнулся полковник. — У меня толковый сержант был, за неимением офицеров взводом командовал, так вот, он все меня донимал, что нельзя город танковыми колоннами атаковать, будто я сам этого не знаю!
Подумать так плохо о боевом офицере-танкисте я не мог. Специфика моей службы была далека от использования танков в условиях городского боя. Но для того, чтобы знать, что танки в городе используются как подвижные огневые точки, сопровождающие атаку пехоты, не нужно было кончать академию. Достаточно было открыть Боевой Устав. Видимо те, кто отдавал приказ, о существовании такой книги не подозревали.
— …Когда я заявил об этом в штабе, меня заверили, что мои «коробочки» будут взаимодействовать с мотострелковым полком и батальоном десантников. Бригаде была поставлена задача в шесть утра первого января выдвинутся к аэропорту Северному. Для руководства подразделениями нам выданы были туристские план-схемы.
— Простите, что?
— Ты не ослышался! Двигаться предстояло через весь город.
— Сметая все на своем пути. Бронированным кулаком, в едином порыве… — процитировал я газетный заголовок.
— Именно, — понимающе поглядел на меня полковник. — Мотострелковый полк я так и не дождался. Куда они подевались — одному Богу известно. Может, им выдали карты другого года выпуска? — горько пошутил он. — Я выслал вперед разведку. Маневренная группа натолкнулась на засаду.
— Вся улица — сплошная засада, — произнес майор, видимо, исполнявший обязанности начальника штаба бригады.
— Чечи работали мелкими группами. С чердаков, окон верхних этажей или из подвалов. Достать их там из танкового орудия не было никакой возможности. Тем более что никакого боя они принимать не собирались. Отстреляв боезапас, уходили по параллельным улицам вглубь города, где отдыхали и запасались боеприпасами. На их смену приходили новые группы. Чечи поджигали первый и последний танк колонны, остальные били на выбор.
Я глядел на полковника, лицо его было серо, как будто он вновь переживал весь этот дикий ужас этого нелепого злосчастного штурма.
— Спасибо, десантники прорвались, помогли.
Молодой комбриг замолчал.
— Тут дело вот в чем, — начал его товарищ. — Первого января нам вломили здорово, что и говорить. И потом долбали наш металлолом так, что только дым стоял. Но воевать-то как-то надо. По бумагам мы числились живыми. Ну и, сам понимаешь, здесь кое-что подлатали, там что-то прихватили, одним словом, крутились, как могли. Но тут вот оно что вышло: по бумагам, которые в Генштаб были посланы, все наши шайтан-арбы были уже уничтожены, а все те коробочки, с которыми мы воевали получились прибывшими из армейского резерва уже после грозненской рубиловки. А тут еще, откуда ни возьмись, всплыли десять танков Т-80, которых у нас отродясь не было, но по бумагам, как теперь выяснилось, они за бригадой числились. Теперь вот, блин, отдувайся, куда мы эти «восьмидесятки» подевали!
— Мы не получили от командования ни одного танка, ни одного паршивого «гроба на колесах», — зло опустил на стол увесистый кулак полковник, которого майор называл Артемом.
Офицеры, сидевшие вокруг, начали оглядываться на буяна.
— Пойдемте, проветримся, ребята! — негромко произнес я, ловя на себе настороженный взгляд с соседнего столика. — У здешних стен очень чуткие уши.
Мы покинули старинное здание клуба и, вновь прогулявшись через площадь мимо литых ратоборцев, направились в обход Кремля.
* * *
Когда я добрался до особняка в Фарисеевском переулке, уже начинало вечереть. Слава Бирюков, оставленный нами у бортового компьютера, сиял, подобно рубиновой кремлевской звезде. В своем загоне верещал голодный мангуст.
— Ты Раджива кормил? — поинтересовался я.
— Нет, — честно признался он. — Ничего, потерпит. Лучше посмотри, что я нарыл.
— Ладно, давай, выкладывай. Я вижу тебе не терпится поделиться открытием.
— Ты знаешь, кого сегодня Тагир разбомбил?
— Погоди, сейчас вспомню. — Я слегка напряг память. — Тарас Горелов — так, по-моему. Генеральный директор «Приватир-инвеста».
— Абсолютно верно. Тебе это имя ничего не говорит?
— Пару раз, по-моему, по телевизору видел. Что-то, вроде, с благотворительностью связано.
— С благотворительностью? Может быть. Я не об этом. Меня сегодня интересовал даже не столько он, сколько его отец — Алексей Горелов. Слышал о таком?
— Алексей, Алексей… Нет, не помню.
— А, ну да. Ты же не москвич. История в свое время была громкая. Кандидат экономических наук. Был представителем Внешторга в США в конце семидесятых.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
