Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Глава 9.2
Танатос не смотрел — препарировал взглядом, словно силой мысли мог вскрыть чужие души, как раковины моллюсков, извлекая на свет тщательно оберегаемые секреты.
Дубовый стол делил комнату пополам, однако члены Совета казались слишком возбуждёнными, чтобы сидеть на месте. Они тихо переговаривались, ходили из угла в угол, подпирая то одну, то другую стену. Зато Танатос стоял неподвижно, вцепившись в Молоха янтарными глазами, как клещ.
— Ты поймал его? Он мёртв?
— Я устранил проблему.
Он должен быть убедительным. Говорить громче, чётче, увереннее. Должен затолкать эмоции вглубь. Сыграть свою роль так, чтобы желтоглазый манипулятор поверил его словам.
— Это было нелегко, так?
«Он меня проверяет», — понял жнец.
Липкий ручеёк пота сбежал по виску. Две секунды на то, чтобы придумать ответ. Подобрать правильный тон — сухой, решительный, но не слишком равнодушный. Что если добавить в голос эмоций? Танатос никогда не поверит, что смерть брата его не тронула.
— Он был нестабилен. Это была, — Молох запнулся, чтобы показать, насколько тяжело ему далось это решение, — вынужденная мера.
Танатос удовлетворенно кивнул. Другие члены Совета вычленили из разговора главное — угроза устранена, и теперь нетерпеливо посматривали на дверь: никому не хотелось задерживаться в пустой мрачной комнате без окон. Желтоглазый бог небрежно взмахнул рукой, давая понять, что собрание окончено. Окончено для всех, кроме Молоха. Цепкий немигающий взгляд прочно пригвоздил того к полу. Когда за последним из верховных богов захлопнулась дверь, допрос возобновился. Долгий, выматывающий, продолжающийся не один час.
* * *
Пещера сужалась и расширялась, петляла, убегала глубже под землю. Спуск был крутым, ноги скользили по камням, влажным от срывающегося с потолка конденсата, и, чтобы не упасть, приходилось цепляться за стены. Так легко было навернуться и сломать себе шею!
Иступленный вопль настиг Молоха задолго до того, как он увидел сумасшедшего бога, прикованного к скале на дне глубокой и узкой ямы. Синеволосый безумец орал, не переставая. Эхо разносило его крики по лабиринту пещер, но никто не мог услышать их здесь, в горах выжженной астероидом планеты, необитаемой много тысячелетий. Маньяк поднял голову и, заметив на краю ямы своего тюремщика, растянул губы в улыбке. Не отрывая от Молоха диких, горящих глаз, он начал методично биться затылком о стену, к которой был прикован цепями. Снова и снова, пока не брызнула кровь.
Вздрогнув, Молох попятился от края пропасти, чтобы не видеть жуткого зрелища, рвущего сердце на части. В груди ширилось и росло мучительное чувство вины. Неправильное. Нелогичное. Нездоровое. Годами он скрывал от коллег нестабильное состояние брата, тайно справляясь с последствиями его выходок, и этим дискредитировал Совет, поставил под угрозу весь мир, благополучие каждого в многослойной вселенной, пронизанной бесчисленными вариациями реальностей. Покидая пещеру под острый, разносящийся эхом смех, Молох ощущал вину, но не перед жнецами, которых обманывал, и даже не перед теми, чьи смерти были на его совести, — он подвёл Росса, своего младшего брата. Подвёл, когда отказался слушать, отказался понимать. Как же ненавидел Росс Крепость, узкие коридоры и угнетающий полумрак! Как злила его необходимость следовать раз и навсегда установленному порядку, тысячам бессмысленных правил, касающихся даже таких мелочей, как одежда.
«Я не такой, как ты, как вы все! Я задыхаюсь здесь! Эта Крепость сводит меня с ума!»
«Не говори глупостей».
Молох бежал, поскальзываясь на замшелых камнях, отчаянно карабкаясь вверх, к выходу из туннеля.
«Отпусти меня! Я не хочу быть жнецом!»
«Не дури. Кем же ты тогда будешь? Забирать жизни — наше предназначение».
Он наложил на брата заклятье, не позволяющее покидать Крепость дольше, чем на двенадцать часов, — стандартная рабочая смена.
Безумный хохот затихал вдали. Молох не замечал, что всё время неосознанно касается спрятанных под рубашкой шрамов. Пока он спешил к разверзнувшемуся порталу, его преследовал тихий, но отчётливый перезвон цепей. Молох не мог слышать его на таком расстоянии. Не мог, но слышал.
Глава 10
Поднимался ветер. Тревожный, колючий ветер, несущий запах серы. Я выбрал не лучшее время, чтобы вернуться, но «лучшее время» и нельзя было угадать. Следовало ускориться, во что бы то ни стало добраться домой до темноты, пока земля под ногами не вспыхнула ослепительным пламенем и это пламя не взметнулось до самых небес. Бережно прижимая спящую девушку к груди, я шёл сквозь туман, каждым волоском ощущая приближение Огненной ночи. Воздух густел. Запах серы усиливался. На мне были туфли из мира смертных с тонкими подошвами, сквозь которые я ощущал, как нагревается земля. Скоро этот жар станет нестерпимым.
Ева пошевелилась во сне. В тумане я едва различал её лицо, но отчётливо слышал дыхание, такое громкое в тишине неотвратимо надвигающейся огненной бури. Иногда призрачная завеса рассеивалась, и вдалеке мелькали обугленные остовы деревьев, скаты крыш, очертания домов. Голое, выжженное пространство. Условия непригодные для хрупкого человека, но к которым Еве придётся привыкнуть. Демоны прокляты. И их избранники тоже. И те, и другие обречены жить во тьме, в этой мрачной, туманной пустоши, где время течёт так медленно, будто его нет вовсе.
Ветер стих — плохой знак. Обычная для ада прохлада сменилась опаляющим жаром. Кончики волос Евы начали тлеть. Я ускорил шаг, не сводя глаз со спасительного дома на горизонте. Туман уступал место наползающей тьме. Тут и там земля расходилась, выпуская из своих недр столбы ядовитого зелёного газа.
Последние метры я бежал, чувствуя, как плавятся на ногах подошвы щегольских туфель. За спиной с грохотом упали первые камни — острые горящие осколки. Некоторые из них были не больше речной ракушки, другие могли снести дом, если его не защищал купол магии. Пылающая земля сотрясалась. Удары слышались чаще и ближе. Секунда — и я успел захлопнуть дверь вовремя, отсекая нас с Евой от творящегося снаружи безумия.
* * *
Ева проснулась от головной боли, от неопределённого ощущения пустоты, словно она забыла о чём-то важном или что-то потеряла, но что именно не могла вспомнить. Потолок спальни выглядел незнакомым: пожелтевшая побелка в сетке расползающихся трещин. Он качался над кроватью, опускался и поднимался, становясь то размытым, то чётким. Ева бездумно смотрела вверх. Недавние события пёстрой лентой пронеслись перед глазами, заставив девушку в испуге вскочить с постели.
Где она? Почему жива? Или всё-таки умерла? Что это за место? Ад? Но разве у неё осталась душа, которая могла попасть куда-либо после смерти?
Восемь месяцев пролетели так быстро! Это время могло стать лучшим в её жизни, если бы не глухая тоска по убитым родителям и сестрёнке. Болезненные воспоминания врывались в яркие, насыщенные событиями дни, и Ева ощущала себя предательницей, веселящейся на чужих похоронах. Вероломной мерзавкой, похитившей во время кораблекрушения единственную шлюпку.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
