Ах, ты ж маленькое чудовище! Не знаю, плакать мне или смеяться. Закусываю щеку и учтиво киваю стоящей напротив женщине, взгляд которой прожигает меня каленым железом. Кошусь на Тату. А ведь я ее и правда трогал. Да еще как. Ладонь до сих пор горит, особенно в том месте, куда в нее утыкалась острая напряженная вершинка. Волна желания со скоростью лесного пожара распространяется по телу и огненным шаром сворачивается внизу живота. Скрещиваю ноги, чтобы окончательно не спалиться, и, откашлявшись несколько раз, бросаю:
— Собственно, все немного не так.
— Вы не трогали мою дочь? — черная бровь Ани взмывает аж до самой кромки таких же черных волос. Понять не могу, как у такой женщины могла родиться настолько не похожая на нее дочь. Я не врач и не генетик, но даже мне известно, что обычно темные гены являются доминантными.
— Нет, я не об этом.
— Вы не спали с моей дочерью целую вечность? Или, может быть, вы все же женаты?
— Нет! То есть да. Женаты.
— Да чтоб тебя! — тихонько выдыхает Татка и, что есть сил, тычет меня в бок. Наверное, это движение предполагалось незаметным, да только ничего не вышло. Цепкий взгляд моей новоиспеченной тещи подмечает, кажется, все.
— Ани-джан, я тебе нарисовала открытку.
Господи, благослови малышку Седу!
— Ох, какая красота! — тянет Таткина мать, присаживаясь на корточки.
— Мы сейчас, мам…
Пока Ани разглядывает нарисованные детьми открытки, Тата оттесняет меня из коридора в комнату и, захлопнув дверь, шипит:
— Какого черта?! Ты спятил?
Клянусь, она налетает на меня маленьким злющим ураганом. Того и гляди задаст мне трепку, а пока только в грудь толкает.
— Эй? Да что я такого сделал?
— А ты не знаешь?! — сдувает упавшую на глаза прядь. — Ты сказал, что мы женаты! Ты вообще представляешь, как меня подставил? Да мне ведь жизни теперь покоя не будет! Меня же с потрохами сожрут…
— Это еще почему?
Мой вопрос сбивает Татку с толку. Она прекращает меня толкать и замирает, обжигая яростным взглядом и теплым, сбившимся от усилий, дыханием.
— Да потому, что вся моя армянская родня спит и видит мою свадьбу. Как прикажешь им объяснять, что наш брак — фикция?!
— Никак, — выдаю я неожиданно даже для себя.
— Что, прости? — красивый чувственный рот Татки округляется и это выглядит довольно комично.
— Никак не объясняй.
Желтый Таткин взгляд манит и гипнотизирует. Отвешиваю себе мысленного пинка и заставляю собраться. Нужно понять, какого черта я творю. Потому что, ей богу, прямо сейчас я не понимаю.
— Со дня на день мы разведемся, — как для умственно отсталого, разжевывает мне Татка.
— Зачем?
Несколько секунд она просто смотрит на меня, подозрительно сузив глаза, совсем как ее мать несколькими минутами ранее. А потом обхватывает мой затылок ладошкой, заставляя наклониться, и пока я не сообразил, что к чему, осторожно касается лба губами. Теми самыми. Ужасно аппетитными. Мое дыхание перехватывает, воздух становится густым, как манная каша. Взгляд утыкается в грудь, и хоть все это длится какие-то секунды, меня только так ведет. В комнате тихо-тихо, лишь из-за двери доносятся детские голоса, да лютая февральская метель стучит в окно. А мне тепло и хорошо так, как давно уже не было.
— Что ты делаешь? — почему-то шепчу я, словно боясь спугнуть это странное ощущение покоя. Тусклый голубой свет, льющийся от телевизора, дрожит и подмигивает, окутывая нас каким-то нереальным голубоватым свечением.
— Проверяю, нет ли у тебя температуры. Похоже, ты бредишь…
Татка сводит в одну линию красивые ухоженные брови, обхватив мое запястье, чтобы проверить пульс.
— Брось! Со мной все в порядке… — наклоняюсь к ней и застываю вот так — щека к щеке, в миллиметре друг от друга.
— Тата-джан! Тата-джан! Мы уезжаем…
Дверь в комнату распахивается, что есть сил ударяется о фиксатор и отскакивает назад, едва не огрев малыша Гамлета. В последний момент успеваю ее поймать за ручку и придержать. Татка с шумом сглатывает.
Следом за Гамлетом в комнату входит и Ани.
— Сейчас не время для разговора, но завтра я жду вас обоих у себя. Когда вам будет удобно?
— Мам, да тут не о чем говорить…
— Это мы еще посмотрим. Буду ждать вас после работы.
Неожиданно для меня Татка отступает. Покорно кивает, утыкается взглядом в пол. А потом и вовсе переключается на Седу, которая никак не может справиться с колготками. Складываю руки на груди, наблюдая за тем, как ладно у Таты выходит обращаться с детишками. Из нее выйдет прекрасная мать. Да и супец в её исполнении получился что надо.
Прерывая странный ход моих мыслей, меня дергает за штанину Гамлет.
— Замок заел, — сообщает он, тыча пальцем себе в живот. Тут же две женские головы поворачиваются ко мне. Очевидно, чтобы проверить мою реакцию. Склоняюсь над парнем и помогаю ему справиться с заевшей молнией на ярко-голубой куртке. Может быть, у меня и нет собственных детей, но в свое время я здорово натренировался на брате, до которого родителям никогда не было дела.
— Проводишь нас до машины? — обращается к Татке мать. Та, конечно, кивает в ответ, бросая на меня умоляющий взгляд. Ладно-ладно. Я эту кашу заварил — мне ее и расхлебывать. Плетусь за ними следом, лишая тещу возможности начать допрос тотчас.
А уже на парковке меня ждет неприятный сюрприз.
— Клим! Ну, где бы мы еще встретились. А я тебе все звоню-звоню…
Оборачиваюсь на звук до боли знакомого голоса, с трудом удерживая улыбку на губах.
— Отец… Что ты здесь делаешь?
Мне приходится здорово контролировать свои интонации, чтобы не показать, как я «рад» этой встрече. Перевожу взгляд дальше, на переминающуюся с ноги на ногу девицу. Мою сестру.
— Нас затопило. Представляешь? Вода хлестала — дай боже. Я тебе звонил несколько раз, чтобы напроситься на ночлег, но безрезультатно.
— Да? Наверное, потому, что я забыл дома свой смарт.
Подумать только. Пожалуй, это со мной впервые. И что самое удивительное — я даже не вспомнил о телефоне. Ни разу за весь проведенный у Таты день. Страшно представить, сколько на нем пропущенных.
— Не представишь нас?
Старик в своем репертуаре. Все такой же обаятельный сердцеед. И толку, что самому уже хорошо за шестьдесят. Он настолько инфантилен, что даже не понимает, как глупо выглядит его поведение в таком возрасте.
— Мою жену Татевик ты знаешь, а это ее мать — Ани, и племянники. Седа, Гамлет и Наринэ. Ани, мой отец — Николай.
— Не знал, что вы поженились.
