Муж еще крепче облапил свою жену, прижался щекой к ее волосам.
– Не кормил, воду только давал, да замуж звал.
– Настя, как ты это себе представляешь? Он бы меня сразу под венец потащил, а я мужняя жена!
– Маша моя, а этому скелету я морду не набил только потому, что бежать оттуда надо было. Я с тобою, а у него ползамка обученных воинов, эх!
И Семен так махнул рукой, что все сразу поняли – вот будь он там не один, а хотя бы со своими друзьями – и раскатали бы они замок Кощеев по камушку! А так, хорошо, что смог Машку вытащить – пока Бессмертный в отлучке был.
Глава 17
Перерыв закончился, и мужчины опять отправились разбирать хлам, Семена с Петром как самых чистых отослали в месте с печником копать глину. Таскать ее предстояло ведрами на руках, но Петр сказал, что это лишняя трата времени и заехал в местный хозяйственный магазинчик. Среди лопат, топоров и искусственных цветочков отыскалась пара оцинкованных корыт:
– Вот, возьмем сразу два – и Ивану потом пригодятся, и будет в чем глину возить и месить. И лопат надо штуки три прихватить – штыковую и пару совковых, что бы было чем рубить и чем кидать.
– Хорошо придумал, тогда давай еще, и топор возьмем, плотник свой инструмент на дровах тупить не даст.
Сказано – сделано, нагрузившись всевозможным железом мужчины, продолжили путь к высохшему руслу ручья.
– Петь, а ты откуда столько про инструменты знаешь, вроде городской мальчик, – спросил Семен.
– Городской, кивнул, – соглашаясь, Петр. Да только батя меня едва я шире него в плечах стал, к делу пристроил – на лето разнорабочим на стройку устраивался, а работал – я. Или дорожникам в подсобники – там тоже изрядно приходилось лопатой махать, вот и научился в инструменте толк знать.
Семен только хмыкнул, он лето проводил у бабушки в деревне, после школы успел поучиться в медколледже, а вот потом уже осознанно пошел в милицию.
Так изредка перекидываясь фразами мужчины, добрались до той промоины, в которой местные копали глину. Помахав изрядно лопатами и наполнив оба корыта желто-ржавыми комьями чуть больше чем на две трети они, крякнув, поставили их в багажник, откинув задние сидения, и не спеша поехали к домику.
Печник в восторге забегал вокруг оцинкованных емкостей, теребя себя за реденькую бороденку и ежеминутно поправляя древние очки на веревочке:
– Вот удружили, вот молодцы!
Уже через полчаса Лилька и Аленка, как самые рослые топтались в корыте со скользкой и холодной глиной. Аленку не хотел пускать в корыто Иван, но жара была такая, что попрыгать в холодной водичке захотелось и ей. Семен с Петром поехали за следующей порцией с пустым корытом, а Лилька Аленку вскоре из корыта выгнала:
– Иди вон Вере Павловне помоги картошку к ужину чистить, я с Настей посекретничать хочу.
Уже запыхавшаяся Аленка благодарно вылезла из корыта, и ополоснув у ведерка ноги пошла под навес, а Настя сделав погромче музыку в машине забралась на ее место.
– Настя, как ты думаешь, мы все в сказку опять попадем?
Спросила Лилька, тщательно разминая пальцами ног неуступчивый комочек.
– Все Лиля. Вы же с Ги кажется уже были?
– Недолго – подтвердила Лилька, только чувствую – это не конец еще.
– Мне вот любопытно – работнички наши тоже куда-нибудь влипнут, или их обойдет…
– Не знаю, задумалась Лилька, очень уж они к нам странно попали, все в один день собрались, и племянник Кощеев тоже. Его ж мать в Анапу везти собиралась.
Настя согласно покивала, и стремясь развеять появившуюся грустинку дернула Лильку за руку:
– Потанцуем?
– А то!
Мужчины, таскавшие хлам глаз от этой картины отвести не могли – на ярком солнце на зеленой траве стоит блестящее, пускающее зайчики корыто, а в нем подвернув модные длинные юбки до самых бедер, и нацепив легкомысленные шляпки с искусственными цветочками, топчутся в танце две красивые женщины. Иногда они, повизгивая, скользят на комках и дурашливо вопят, когда печник добавляет в глиняную жижу воду.
Минут через тридцать, Лилька и Настя совсем устали. Они стали звать на смену Машку и Василису:
– Маша, Василиса! Идите к нам!
Машка отозвалась от ряда палаток:
– Сейчас, иду, одеяла разложу посушить!
А Василисы слышно и видно не было. Тогда Настя повернулась к домику:
– Кощей! Где твоя Василиса гуляет?
Из домика никто не отозвался. Недоумевающий печник сказал:
– Да там он был, только что в подпол полез – яму ровнять.
Плотник заглянул внутрь сквозь пустой оконный проем и присвистнул:
– Нет там никого!
Девчонки поежившись, выбрались из ржаво-коричневой каши, которую так старательно месили и тоже заглянули в осыпающиеся трухой окна. В солнечных лучах плясали пылинки, черной разверстой пастью гляделась разворочанная яма подпола, и в домике действительно никого не было!
Глава 18
Константин с утра возился, вытаскивая из подпола всякий хлам и разбирая остатки покосившейся печи. Руки следовало беречь – поэтому он не расставался с толстыми рабочими перчатками, и тяжестей старался не поднимать – больше выдирал гвозди, вынимал стекла, точными ударами кувалды разрушал остатки глинобитной печи.
Обломки кирпича, досок и глины носили ведрами Иван и Ги – носилки не проходили в низкую и узкую дверь. Наконец печь была убрана, и требовалось немного расширить и выровнять древнюю яму, что бы обмазать свежим раствором и сделать полноценный погреб. Тут требовалась точность и аккуратность.
Взяв лопату, Костя спустился вниз по обрубкам столбов когда-то подпиравших печь. Работать было очень неудобно – яма тесная, и Костя быстро насыпал грунта себе за шиворот. Остановился, стянул пропотевшую футболку и присел – вокруг висел туман, густой, непроглядный, а из него доносился холодный женский голос:
– Возьмешь меня в жены, Финист?
– Кто ты?
Удивленно и тщательно скрывая страх, воскликнул Константин, натягивая обратно футболку. Раздался резкий горький смех и тут же его тело сжалось, потом дернулось, и он оказался перед зеркалом, поводя круглыми черными глазами:
– Ах, Финист-Финист!
Вновь зазвучал голос в окружающем тумане.
– Неужели ты думаешь, что родовой сокол спасет тебя? Я уже наложила заклинание, да не простое! Летай себе под небом синим, а как соскучишься – ко мне воротишься, никуда не денешься! Лети!
