Пароль и значок. У меня – пароль и замагниченный пропуск. Официально я значилась стажером.
– Значок он всегда хранит в столе, в верхнем ящике.
– Он запирается.
– У меня есть дубликат ключа.
Не хочу даже думать, зачем Вадя сделал дубликат его ключа.
– А пароль?
– Пароль я тоже знаю.
Да он отлично подготовился. Не подозревала у него таких криминальных наклонностей.
– Почему ты просто не спросишь у своего отца?
Он снова мотнул головой, и лохматые волосы упали на лоб.
– Я не хочу ничего рассказывать отцу.
Я выгнула бровь.
– А мне?
Он насупился и не ответил. Ну, уж нет, дружок. Так не пойдет.
– Ты предлагаешь мне нарушить закон и скопировать для тебя секретные архивы ОМП. Меня за это могут не только уволить – если это выяснится, меня отчислят из Академии и отправят на исправительные работы.
– Не хочешь – не помогай, – его щеки порозовели. Что, стало стыдно?
Я вздохнула.
– Я хочу тебе помочь. Но еще я хочу знать, ради чего рискую. Расскажи, что с тобой происходит? Это будет честно.
Он пожевал губу.
– Мне надо подумать.
Я фыркнула.
– Ой ли? Эти странности начались еще весной? И за это время ты не успел подумать – рассказывать ли о них мне?
Он покраснел еще больше. Ага, подумал, и решил не рассказывать. А теперь просит помощи в своих таинственных делах, даже не считая нужным посвящать меня в свои тайны!
Я поднялась, где-то в горле заклокотал гнев.
Он тоже соскочил.
– Все не так просто! – в голосе звучала мольба.
– Я давала тебе повод не доверять мне? – прошипела я. Очень, очень обидно. Маленький говнюк, мы ведь дружим с детства!
– Не давала, – Вадя выглядел по меньшей мере мучеником. – Рина! Ну, не злись! Все непросто! Все очень… непонятно и… блин, – он запустил пальцы в волосы и растрепал их еще больше.
– Так расскажи! Разберемся вместе!
Вадя принялся порывисто расхаживать по комнате, дергая себя за волосы и горестно вздыхая.
– Ладно! – наконец, сдался он. – Я расскажу, но при одном условии.
– Слушаю.
– Ты не решишь, что я сумасшедший.
Я пообещала. Вадя принялся вздыхать громче прежнего, я даже начала опасаться, как бы он не бахнулся в обморок от гипервентиляции легких. Наконец, трагичным голосом мне было явлено откровение.
– Мне кажется, я вижу прошлое.
На камине громко тикали часы.
Я в замешательстве поставила чашку на столик.
Для того чтобы заглянуть в прошлое, есть определенные техники, но они неточны. Фантомы, которые оставляет сбывшееся, неустойчивы и часто лживы, поскольку включают отпечатки мировосприятия и даже ожиданий очевидцев того или иного события. Кроме того, они накладываются друг на друга, смешиваются, имеют нехронологический порядок, почти всегда привязаны не только к местам, но и к вещам и даже людям, которые, конечно, имеют свойство перемещаться в пространстве… В общем, все это настолько сложно, что даже ОМП для расследования своих дел к такому методу прибегает крайне редко.
Потому что, кроме неточности, это еще очень, очень опасно.
– Мне кажется, тебе не стоит с этим играть, Вадя, – осторожно сказала я. – Даже опытные специалисты путаются во всех этих фантомах, я слышала, от этого иногда сходят с ума…
Я прикусила язык – обещала же не упоминать сумасшествие.
Но это было правдой. Фанаты прошлого настолько увлекались и выпадали из реальности, что не каждый целитель души был способен вернуть их к нормальной жизни.
Вадя некоторое время глазел на меня с очень глупым видом.
– Нет, Рина! – воскликнул он, наконец, переварив мое предостережение. – Это вообще другое!
Ну, да, они все так говорят.
Это все другое, я только попробовать и все прочее в том же духе.
Он со смятением глядел на мое скептическое лицо.
– Все вообще не так. Я не копаюсь в фантомах! Просто… у меня в прошлом как будто бы есть двойник. И мы… общаемся друг с другом.
О, ну, конечно, вот это-то «просто», проще некуда.
– Вадя, – еще осторожней сказала я. – Я что-то о таком никогда не слышала.
– Если ты не слышала, это еще не значит, что этого нет.
Ох, ну, да. Этот спор идет у нас из глубин детства. Начиналось все, кажется, еще с муми-троллей.
Видимо, про муми-троллей я подумала слишком громко.
– Вот поэтому я и не хотел говорить! – психанул он и отвернулся, досадливо кусая губы.
Да бедный ты мой Вадя.
– Хорошо, – я снова взяла чашку – чай еще был теплым. – У тебя есть двойник в прошлом. И вы общаетесь.
Вадя неопределенно повел плечами и уселся в кресло напротив.
– И как это у вас происходит? Во сне? – спросила я.
– Ну, иногда днем, – недовольно буркнул Вадик, обиженный моими насмешками. – Но не всегда днем получается. А если получается – то как-то странно.
– Будто все остальное не странно, – заметила я, и он снова надулся. – Да ладно, не куксись. Расскажи, как вы там общаетесь? Устанавливаете что-то типа ментального канала, или что?
– Временами похоже на ментальный канал. А так, бывает, я будто оказываюсь в его шкуре, а он – в моей.
– Да-а?
– Ну, да. Например, тут он с одной девчонкой… Неважно, – оборвал он сам себя, будто боялся, что я начну насмехаться. Куда уж там до девчонок, когда тут происходит такое.
– И что он тебе говорит?
– Ну… всякое. Не то, чтобы что-то такое.
Например, рассказывает, какие маги и немаги все из себя такие равные и подбивает устроить революцию?
Я этого не сказала. Хотя и очень хотелось. Решила зайти с другой стороны.
– И его зовут Лис?
Вадя округлил глаза. Потом внезапно рассмеялся – как будто выплеснул напряжение, в котором держал его весь наш разговор. Даже плечи расслабились. Ну, слаба Небесам.
– Вообще-то, его зовут Вадим. Он же мой двойник.
– И его отец – Талий Джонас?
– Ну, да. Вообще-то, он до… знакомства со мной не знал, кто его отец.
– Почему?
– Потому что наша мама… Блин, Рина, это неважно вообще, – Вадя резко закрыл тему – что-то там было неприятное.
– Ваша мама, – эхом повторила я и сделала глоток теплого чая.
