Заправив постель, Алена расчесала волосы, собрала их на затылке в длинный хвост и с мыслью: «Пора провести расследование на местности», вышла из комнаты.
Глава 7. ШУМКА И ШУМАН
В коридоре Алена никого не встретила. Двери комнат на этаже были закрыты, поэтому девушка спустилась по лестнице вниз, на первый этаж. В гостиной тоже не было ни души.
«Ну и здоровенный же дом», — возмутилась Алена, раздумывая, где здесь столовая или кухня.
Утро обычно принято начинать с завтрака, а значит, папу, мачеху и сводных братьев нужно искать там. Пока Алена пыталась определиться, в какую сторону ей идти, до ее ушей донеслись волшебные звуки — словно рассыпающиеся по зеркальному полу капли жемчужин.
Кто-то играл на фортепиано.
«Здесь есть пианино?» — подумала она и, подчиняясь волшебству музыки, двинулась в ту сторону, откуда доносилась игра.
На самом деле, Алене казалось, что это не она идет на звуки, а музыка подкрадывается к ней — потихоньку, таясь, осторожно.
Небольшой коридор привел ее к раскрытой двери, и Алена заглянула внутрь. Похоже, музыкальная комната. Возле дальней стены несколько стеллажей с папками, а в самом центре комнаты стоит музыкальный инструмент.
Алена ошиблась — это было не пианино, а большой черный рояль. За инструментом сидел светловолосый мальчик лет десяти. Его пальцы летали по клавишам.
Еще один сын Альмы? Самый младший? Алена не видела его вчера в гостиной, когда Альма знакомила ее и папу со своими сыновьями. Хотя, откровенно говоря, даже если он там и был, Алена была так поглощена ревностью к жене отца, что могла просто не заметить мальчишку.
Дав себе несколько секунд на раздумье, Алена подошла к роялю и стала рядом.
— Что играешь? — спросила она.
— Дебюсси, «Остров радости», — ответил мальчик, не поднимая на нее взгляда.
— Радости? — озадаченно повторила Алена и, подумав, сказала: — Странно, а мне почему-то эта музыка не кажется радостной.
— А что тебе кажется? — флегматично спросил он, не прекращая играть.
Алена поморгала, потом ответила:
— Кажется, что этот остров только выглядит радостным, а на самом деле, в кустах и за деревьями прячутся проказливые волшебные создания и замышляют сделать мне какую-нибудь пакость. А то, что все здесь такое радостное… так это обман, чтобы я потеряла бдительность. Тот, кто однажды попадет на этот остров, уже никогда не сможет его покинуть — вот, что мне кажется.
Мальчик перестал играть и посмотрел на нее с интересом светлыми и ясными глазами.
— Ты слишком подозрительная, — сказал он.
Алена мигнула.
— К чему это ты?
— Ты проецируешь свои страхи перед этим домом на музыку, — ответил мальчик.
Алена мигнула еще раз. Так и хотелось спросить: «Чего-чего сейчас сказал?». А не слишком ли этот ребенок умный для его возраста?
— Тебе… сколько лет? — спросила она.
— Девять.
— Понятно, — разочарованно прокомментировала Алена; она-то надеялась, что он просто выглядит младше. — А как тебя зовут?
— Митя, — послушно ответил мальчик.
— Митя? — Алена воодушевленно округлила глаза. — Дмитрий? Надо же, какое совпадение! Моего лучшего друга тоже зовут Димка!
— Митя, — с невозмутимой настойчивостью уточнил мальчик и взвешенно добавил: — Это не совпадение. Дмитрий — распространенное имя.
— Ну да, — озадаченно согласилась Алена, глядя, как самый младший из ее сводных братьев снова опускает пальцы на клавиши фортепиано.
В этот раз он играл другую мелодию. Если прошлая тихонько подкрадывалась к ней, то эта хлынула на Алену неудержимым потоком. Невольно Алена остановила взгляд на Митиных руках и залюбовалась: словно два танцующих паучка — два красивых белых паучка с длинными тонкими лапками.
— А это что? — спросила она.
— Шуман, «Крейслериана», — ответил Митя и спросил: — А сейчас тебе что-нибудь кажется?
— М-м-м, — промычала, задумавшись, Алена.
Если быть откровенной, в этот раз музыка ей совершенно ничего не навевала. Разве что…
— Как будто… предупреждение, — сказала она.
— Какое? — спросил Митя.
Алена посмотрела на него, поморгала и ляпнула первое, что пришло в голову:
— Штормовое.
Митя перестал играть и, одарив Алену укорительным взглядом, вздохнул.
— Ты ничего не понимаешь в музыке, да? — констатировал он.
Алена секунду подумала, потом спросила, решив сыронизировать над ребенком:
— А если скажу «да», ты не станешь со мной дружить?
В этот раз помолчал Митя. Немного поглядев на нее с любопытством и осторожностью, перевел взгляд на клавиши рояля.
— Можешь не разбираться в музыке, — самым искренним тоном сказал он. — Буду с тобой дружить и так.
****Алена настолько растрогалась, что едва не бросилась его тискать.
«Жуть, какой милый ребенок! — умилялась мысленно она. — И как он только может быть сыном этой пожирательницы чужих отцов?!».
— Сыграй еще что-нибудь, — попросила она в приступе внезапно вспыхнувшей сестринской любви к этому мальчишке; Алене даже подумалось, что иметь милого младшего брата вовсе и не плохо.
— Хорошо, — послушно сказал Митя.
Его пальцы снова коснулись клавиш и затанцевали. Музыка резко распахнула двери и заструилась повсюду. Сначала сдержанно, а следом — все больше и больше заполняя собой окружающее пространство.
— А это что?
— Тоже Шуман, — ответил Митя. — Соната соль минор.
Алена действительно плохо разбиралась в музыке, тем более в классической, но даже такая невежда, как она, не могла не понимать, насколько хорошо играет Митя. Он не был мальчиком, который, проучившись в музыкальной школе без году неделя, хвастовства ради играет соседским ребятам «Кошачий вальс». Когда Алена следила за его руками, порхающими над клавишами, ей казалось, что музыку создает не инструмент — что звуки слетают с пальцев пианиста.
Она уже хотела спросить, во сколько лет Митя начал играть на фортепиано, но не успела — где-то в доме раздался собачий лай. Девушка в первый момент удивленно застыла, а спустя несколько секунд поняла: пес не лаял, он подвывал — подпевал по-собачьи.
— Это Шумка, — ответил на ее недоумение Митя. — Каждый раз, когда он слышит эту сонату Шумана, он начинает завывать. Почему-то она ему больше всего нравится.
«Пес по кличке Шумка имеет слабость к Шуману? — весело подумалось ей. — Вообще не удивляюсь».
Опустив руки на колени, Митя несколько секунд смотрел на Алену. Потом спросил:
