Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
- Как чудесно, что мы наконец познакомились, - сказал аббат, - но все же я ухожу ни с чем. Неужели ты ничего не можешь мне сказать, посоветовать, как мне спасти свой орден?
- Нет, прости, - ответил раввин, - мне нечего тебе посоветовать. Одно могу сказать, Мессия - один из вас.
Когда аббат вернулся в монастырь, монахи собрались вокруг него и спросили:
- Что же сказал тебе раввин?
- Он не смог помочь, - ответил аббат. - Мы просто поплакали и вместе почитали Тору. Единственное, что он сказал, Мессия - один из нас. Я не знаю, что это значит.
В последующие дни, недели и месяцы старые монахи размышляли над этим и не могли понять, какой смысл был заложен в словах раввина. Мессия один из нас? Неужели он имел в виду одного из монахов нашего монастыря? В таком случае кого же? Может, нашего аббата? Да, если он о ком и говорил, то скорее всего об отце аббате. Он возглавлял не одно поколение братии. В то же время он мог говорить и о брате Томасе. Брат Томас, без сомнения, святой человек. Все знают, что Томас - человек просветленный. И уж конечно, это не может относиться к брату Элреду! Временами Элред так всех раздражает. Но если задуматься, даже если для других он - «жало во плоти», Элред практически всегда прав. И часто очень даже прав. Может, раввин имел в виду брата Элреда? Но уж никак не брата Филиппа. Филипп такой пассивный, просто никакой. Но зато он обладает таинственным даром всегда оказываться там, где в нем нуждаются. Волшебным образом он вдруг возникает рядом с тобой. Может, Филипп и есть Мессия. Разумеется, раввин говорил не обо мне. Он просто не мог подразумевать меня. Я совершенно обычный человек. А если вдруг обо мне? Предположим, что я - Мессия? О Боже, не я. Я не могу быть столь великим для Тебя, ведь верно?
И, размышляя таким образом, монахи стали относиться друг к другу с необыкновенным почтением - а вдруг он, и есть Мессия. И на тот случай, самый крайний случай, что он сам и есть Мессия, монахи с огромным уважением стали относиться и к себе.
Лес, окружавший монастырь, был очень красив, и люди по-прежнему иногда приходили сюда на пикник и располагались на монастырской лужайке, бродили по дорожкам, даже заходили посидеть и подумать в старую, пол›разру-шенную церковь. Даже не сознавая этого, они ощущали ауру необыкновенного уважения, которая начала окружать пятерых старых монахов и, казалось, исходила от них, пронизывала атмосферу этого места. Оно сделалось удивительно привлекательным, даже чарующим. И люди, не отдавая себе в том отчета, стали приходить все чаще сюда. Они стали приводить друзей, чтобы показать им это особое место. А те друзья стали приводить своих друзей.
Затем случилось так, что некоторые из молодых людей, приходивших в монастырь, стали все чаще разговаривать со старыми монахами. А потом один из них пожелал поступить в монастырь. Потом другой. И еще один. И через несколько лет монастырь опять превратился в процветающий орден и, благодаря совету раввина, стал живым центром света и духовности того королевства.
М. Скотт Пек
The Different Drum, COPYRIGHT © 1967 by M. Scott Feck, M.D… EC. Reprinted by permission of Simon Schuster, Inc.
Бабушкин подарок
Сколько я себя помню, я всегда называла свою бабушку Гаги. «Гаги» было первым словом, которое я сказала в детстве, и гордившаяся мной бабушка была уверена, что я пыталась произнести ее имя. Моей Гаги она остается и по сей день.
К моменту смерти моего деда, а ему было 90 лет, они с бабушкой прожили вместе более пятидесяти лет. Гаги очень глубоко переживала свою потерю. Ее жизнь потеряла смысл, и она отгородилась от мира, погрузившись в долгий траур, который продолжался почти пять лет и за время которого я выработала привычку навещать ее не меньше двух раз в месяц.
Однажды я приехала, ожидая увидеть Гаги в ее обычном состоянии покоя, в каком она пребывала со дня смерти дедушки. Но она сидела в своем инвалидном кресле, буквально сияя. Когда я никак не прокомментировала произошедшую в ней перемену, она сама спросила меня:
- Хочешь знать, почему я так счастлива? Разве тебе не любопытно?
- Конечно, любопытно, Гаги, - извинилась я. - Прости и скажи, почему ты счастлива? Отчего такие изменения?
- Потому что прошедшей ночью я получила ответ, - заявила она. - Я наконец знаю, почему Господь забрал твоего деда, а меня оставил жить без него.
От Гаги всегда можно было ждать сюрпризов, но, признаюсь, я была просто ошарашена ее словами.
- Почему же, Гаги? - выдавила я.
И тогда, понизив голос, словно она выдавала величайшую в мире тайну, и наклонившись ко мне, она спокойно произнесла:
- Твой дед знал, что секрет жизни - это любовь, и он жил с ней каждый день. Во всех его действиях присутствовала непроизвольная любовь. Я знала о непроизвольной любви, но не жила ею полностью. Поэтому он и ушел первым, а мне пришлось остаться. - Она помолчала, словно обдумывая свои слова, а затем продолжала: - Все это время я думала, что меня за что-то наказывают, но прошлой ночью я поняла, что, оставив меня на земле, Господь сделал мне подарок. Он позволил мне остаться, чтобы я могла превратить свою жизнь в любовь. Понимаешь, - сказала она, указывая на небо, - прошлой ночью мне показали, что там нельзя усвоить этот урок. Любовью нужно жить здесь, на земле. Как только ты ее покидаешь, становится поздно. Поэтому мне был оставлен дар жизни, чтобы я могла научиться жить любовью здесь и теперь.
С того дня каждый мой визит превращался в приключение, так как Гаги рассказывала мне разные истории, связанные с ее целью. Однажды я застала ее в возбуждении колотящей по колесам кресла:
- Ты не представляешь, что я сделала сегодня утром! - Я ответила, что не представляю, и она, переполняемая чувствами, продолжала: - Сегодня утром твой дядя рассердился и расстроился из-за какого-то моего поступка. А я даже и глазом не моргнула! Приняла все его упреки, превратила их в любовь и вернула вместе с радостью. - Ее глаза искрились, когда она добавила: - Было так интересно наблюдать, как исчезает его злость.
Хотя возраст продолжал свое неотвратимое наступление на бабушку, жизнь ее была полностью обновлена. За прошедшие годы я множество раз навещала Гаги, а она не уставала практиковать свои уроки любви. У нее была цель, ради которой стоило жить, причина продержаться еще 12 лет.
В последние дни ее жизни я часто навещала Гаги в больнице. Когда как-то раз я шла к ее палате, дежурная сестра сказала мне:
- Знаете, ваша бабушка - особая женщина… она - свет.
Да, цель зажгла ее жизнь, и она до конца оставалась светом для других.
Д. ТринидадХант
Ангелам не нужны ноги, чтобы летать
Есть страна живых и страна мертвых, и мост между ними - любовь…
Торнтон Уайлдер
В один из моих последних приездов в Варшаву в числе других тридцати гражданских дипломатов из Института гуманитарной информации в Сан-Матео, штат Калифорния, я шокировал нашего гида, сказав, что хочу встретиться с простыми людьми.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
