Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
– Я не знаю, где он, господа, вот уже почти год, как не знаю! – Горничная отвернулась и закрыла лицо рукой.
Когда она немного успокоилась, коллежский секретарь показал ей чемодан:
– Скажите, а это не его?
– Нет, – ответила горничная, едва взглянув.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Господин Гуттентаг никогда бы не купил такую дешевку!
Кунцевич раскрыл крышку и достал из чемодана сорочки:
– А белье вы узнаете?
К предметам гардероба фройляйн отнеслась более внимательно. Взяв в руки одну из сорочек, она развернула ее, довольно тщательно осмотрела и перевела полные слез глаза на полицейских:
– Да, это его рубашка, мне доводилось ее стирать. Что с ним, господа?
Хозяева вернулись домой примерно через полчаса и, узнав от горничной, что их ожидает полиция, прошли прямо в гостиную. Увидев супружескую чету, гости поднялись. Исаак Гуттентаг оказался высоким кряжистым стариком лет семидесяти, с большой седой бородой и огромным сизым носом. Мадам Гуттентаг была лет на десять моложе мужа. С трудом, но в ней можно было узнать даму, изображенную на портрете из медальона.
– Чем могу служить, господа? – В голосе герра Гуттентага звучало неприкрытое неудовольствие.
– Мы к вам по поводу вашего младшего сына… – начал было эльзасец, но старик его перебил:
– У меня есть только один сын, господа, а тот человек, о котором вы упомянули, более моим сыном не является, я его проклял и знать не хочу!
– Вы даже не желаете знать, в связи с чем им интересуется полиция? – спросил Кунцевич по-французски.
Немец удивленно посмотрел на говорившего, а потом сказал:
– Ах, этот негодяй и в Париже успел дел натворить! Ну что ж, я ничуть не удивлен. А что касается вашего вопроса, месье, то мой ответ будет таков: нет, не желаю! И про Георга знать ничего не желаю, и ля… гхм… и французам помогать тоже не буду.
– Я не француз, герр Гуттентаг, я русский. А не могли бы вы сказать, откуда вам известно, что ваш сын был в Париже, коли вы им не интересуетесь?
– Некоторые члены моей семьи продолжают им интересоваться. – Адвокат хмуро посмотрел на жену. – Вот она, например.
Хозяйка стояла с отрешенным видом и теребила в руках носовой платок. Когда муж закончил, она сказала:
– Георг переписывается с братом, а тот пишет мне. В апреле Герхард сообщил, что Георг в Париже… Что с ним, господа?
Мечислав Николаевич пожал плечами:
– Мне это неизвестно, мадам, я сам его ищу, точнее, не его, а одного молодого человека, которого сопровождал ваш сын. В последнем известном мне их месте жительства я нашел вот это. – Коллежский секретарь показал на открытый чемодан и сорочки. – По клейму на чемодане мы установили, что он куплен в вашем городе, а через хозяина лавки нашли вас.
– А! Ты все-таки купила ему чемодан! Небось и денег на дорогу дала? – заревел Гуттентаг.
Его супруга съежилась, но ответила довольно твердо:
– Ну разумеется дала, это же наш сын, Исаак!
– Он мне не сын! – заорал адвокат. – Этот бездельник и развратник не мой сын! И посему попрошу вас удалиться, господа!
Эльзасец хотел что-то сказать, видимо, призвать хозяина к порядку, но Мечислав Николаевич тронул его за рукав.
– Ну что ж, неволить мы вас не имеем права. Честь имею! – Кунцевич поклонился и покинул дом.
Бреславльский полицейский догнал его на улице:
– Зачем мы ушли? По закону они обязаны отвечать, я бы…
– Спасибо, вахмистр, но не надо. Давайте не будем трепать нервы этому почтенному семейству. Да, у меня будет к вам одна просьба: как только мадам Гуттентаг явится в Polizeipräsidium, сообщите ей адрес гостиницы, в которой я остановился, и скажите, что я буду иметь честь принять ее в любое время.
Эльзасец был столь возмущен поведением адвоката, что не видел, как фрау Гуттентаг показала Кунцевичу жестами, что готова встретиться с русским сыщиком в более спокойном месте.
Недавно построенный отель с труднопроизносимым для русского человека названием «Хоэнцоллернхоф» располагался рядом с центральным вокзалом. Кунцевич снял здесь комнату за две с половиной марки, но даже заглянуть в свое временное жилище еще не успел – весь день носился по городу. Он вернулся в гостиницу только около шести вечера, голодный как бык. В номер опять не пошел – велев служке отнести туда чемодан Георга Гуттентага, сыщик направился в гостиничный ресторан – сразу и пообедать, и поужинать. Заканчивая трапезу огромной кружкой местного пива, Мечислав Николаевич подумал: «И чего это все так хвалят немецкое пиво? Мне кажется, наше ничуть не хуже, взять то же калинкинское, например». От патриотических мыслей его оторвал служитель, сообщивший, что в холле его ожидает дама. Не допив пива, коллежский секретарь поднялся и поспешил к гостье. Она стояла у стойки портье и, увидев питерца, улыбнулась.
– Я очень рад вас видеть, мадам, – обратился Кунцевич к ней по-французски.
– Нам надобно основательно потолковать, – сказала фару Гуттентаг, – здесь неудобно, в номер к вам подняться я тоже не могу, давайте прогуляемся по улице. Я вам покажу чудесный вид на Одер.
– Мой младший сын весьма умный мальчик, намного умнее старшего брата. В начальной школе Георг учился только на отлично, но потом… Понимаете, он патологически ленив. Он всегда хотел жить в свое удовольствие, но при этом ничего не делать. Отчасти в этом виноваты мы с мужем – младший, долгожданный, любимый ребенок, который лет до пятнадцати ни в чем не знал отказа. Когда мы наконец поняли, что Георг окончательно залез нам на шею, мы начали с этим бороться. Но было поздно, метод кнута уже не помогал. Исааку с большим трудом удалось заставить сына окончить университет и устроить на хорошее место. Там Георг продержался только несколько месяцев, после чего его деликатно попросили выйти в отставку. Муж известный в городе юрист, ему многие обязаны, и найти новое место для сына не составило труда. Но и на новой службе Георг долго не пробыл. Потом новое место, потом еще одно. К лени прибавились другие пороки – карты, алкоголь, падшие женщины. В конце концов муж плюнул и предоставил сына самому себе. Так Георг продержался несколько лет, перебиваясь случайными заработками, а большую часть времени проводя в кругу собутыльников. Исаак запретил покупать сыну любые вещи и выдавать какие-либо средства. Он лишь кормил его, да и то не за нашим столом, а вместе с прислугой. Я думаю, что он был чрезмерно жесток к мальчику… – Глаза фрау Гуттентаг наполнились слезами. – В сентябре прошлого года случилось то, что переполнило чашу отцовского терпения. Из дома пропало столовое серебро. Мы заявили в полицию, и они довольно быстро нашли пропажу – наши вилки, ножи и ложки оказались в ломбарде, и вы понимаете, кто туда их снес. Отец устроил грандиозный скандал, он даже ударил сына… А тот, вместо того чтобы безропотно снести это наказание и умолять отца о прощении, ударил Исаака в ответ…
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
