– Что?
– Соединяй меня со своим долбаным директором! – рявкнул Винс.
В интеркоме воцарилось молчание. Пару минут спустя высокий мужчина с седыми волосами открыл двойные двери, которые вели к офисам и складам «Шандон Леклерк».
Правая рука у него была в гипсе.
– Винс, – кивнул он.
– Конор, – приветствовал его в ответ Винс, протягивая руку. Мужчины на секунду соприкоснулись пальцами.
– Почему бы нам не пройти в мой кабинет? – предложил Конор.
– Я вообще-то приехал за Имоджен, – сказал Винс. – Я очень сердит, что, несмотря на сверхурочные вчера, она и сегодня работает сверхурочно. Ей нужно отдыхать, вы же понимаете.
– В мой кабинет, – повторил Конор.
Винс пошел за ним по лестнице в административный корпус, который находился над складами. Он высматривал Имоджен, но ее не было видно. Терпение его было на пределе. Конор привел его в небольшой офис, сел за стол, заваленный брошюрами и газетами, и указал Винсу на стул напротив.
– Я подумал, что лучше нам будет поговорить наедине, – сказал он.
– Почему? – спросил Винс.
– У нас, судя по всему, проблема, – продолжил Конор. – Мне жаль это говорить, Винс, но Имоджен… Она больше здесь не работает.
– Да о чем, черт возьми, вы говорите?! Что-то случилось в Париже? Вы ее уволили? Где она?
– Я не знаю. Она не пришла сегодня на работу.
– Почему?
– Ну… – Конор порылся в бумагах на своем столе и вытащил из кипы какой-то листок. – Суть в том, что она уволилась.
– Она что? Дайте сюда! – Винс вырвал у него листок и уставился в него.
«Дорогой Конор, – читал он. – Настоящим письмом довожу до Вашего сведения, что я увольняюсь из “Шандон Леклерк” немедленно и беру отпуск за свой счет без сохранения содержания, чтобы не отрабатывать положенное время. Приношу свои извинения за доставленные неудобства. Все необходимые материалы и записи, сделанные во время нашей поездки на ярмарку, – в зеленой папке. Благодарю Вас за Вашу поддержку в течение всех этих лет. Искренне Ваша, Имоджен Нейтон».
– Что за… – Винс поднял глаза от письма.
– Она вчера сунула мне это в портфель, – сообщил Конор. – Это было среди других документов по ярмарке. Я увидел его не так давно. И я так понимаю… – он с сочувствием взглянул на Винса, – я так понимаю, что вам она тоже ничего не сказала.
– Нет, черт побери, не сказала, – голос Винс дрожал от гнева. – Но я уверен, что она все-таки говорила вам что-то еще. Вы должны знать, где она! Наверняка вы во всем этом участвовали. Так ведь?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – прервал его Конор. – Я был совершенно ошарашен, когда увидел письмо.
– Ошарашен? Ошарашен, да? Или это была часть плана?
– Какого плана?
– Ты и Имоджен, – отчеканил Винс. – Думаешь, я не замечал, как ты на нее пялишься? Ты хотел мою жену, разве не так? И ты взял ее с собой в Париж. Так что ты с ней сделал, говори!
– Винс, уверяю вас, наши отношения с Имоджен были чисто профессиональными.
– Ага, точно.
– Богом клянусь, – Конор растерянно взглянул на Винса, лицо которого налилось кровью, а руки, лежащие на столе, сжались в кулаки. – Мы съездили на выставку. Там было много работы. Когда все закончилось, Имоджен должна была лететь в Дублин, а я отправился «Евростаром» в Лондон.
– В Лондон? Зачем?
– Затем, что у меня в то утро там была назначена встреча, поэтому был смысл ехать поездом. Я прибыл в Дублин к обеду и не видел Имоджен с того момента, как мы попрощались с ней вчера на выставке.
Винс не мог понять, можно ему верить или нет.
– Я женат, Винс, и вполне счастлив в браке, – продолжал Конор. – У меня двое детей. И у меня не было интрижки с Имоджен.
– Я так и знал, что ты это скажешь.
– Потому что это правда.
– Где она? – снова спросил Винс.
– Я действительно не знаю, – ответил Конор. – В Париже с ней все было в порядке. Может быть, она была чуть взволнована, но мы всегда волнуемся во время ярмарки. Я не знал, что она планировала покинуть компанию. Нам будет ее не хватать.
Винс перечитал письмо Имоджен.
– Мне жаль, если между вами возникли какие-то проблемы, – добавил Конор. – Она ничего не говорила о… ну…
Его голос прервался.
– Она моя жена. И ты позволил ей пропасть в другой стране! – Винс стукнул кулаком по столу.
– Не пропасть, – поправил его Конор. – Она явно приняла какое-то решение и… И…
– Она написала мне сообщение из аэропорта, – Винс достал телефон и продемонстрировал эсэмэску.
Конор прочитал ее, затем с сочувствием взглянул на Винса: «Возможно, она решила не возвращаться в Ирландию».
– Она не могла так поступить.
– А у нее нет никого во Франции? – спросил Конор. – Может быть, она решила навестить родственников, воспользовавшись моментом?
– И одновременно с этим бросить работу, да?
– Я не знаю, что творилось у нее в голове, – признался Конор. – Как я уже говорил, выглядела она совершенно нормально.
– Имоджен очень хрупкая, – сказал Винс. – Ты был обязан заботиться о ней, а ты позволил ей пропасть.
– Имоджен сама приняла решение, – настаивал Конор. – Ко мне это не имеет никакого отношения.
– На нее невозможно давили! – закричал Винс. – Эта ваша идиотская компания! Все эти ваши реструктуризации! Людям надо иметь возможность отдыхать и восстанавливаться! Наверняка ты сказал ей что-то, вот она и поступила так!
– Разумеется, ничего я ей не говорил, – возразил Конор. – У компании действительно есть определенные трудности, но мы по-прежнему прибыльны. Имоджен была ценным сотрудником, мы так к ней и относились. Никакого давления на нее не было.
– Но она уволилась, – сказал Винс. – Уволилась там и тогда, где и когда ты нес за нее ответственность. Ты даже не знаешь точно, улетела ли она. Не знаешь, вернулась ли она домой. Ты упустил ее из виду.
– Это была рабочая поездка, – произнес Конор. – И я вовсе не нес за нее ответственность. Она взрослая женщина.
– То есть моя жена пропала, а тебе совершенно все равно!
– Она не пропадала.
– Она не вернулась домой! – заорал Винс. – В моем понимании это называется «пропала»!
– Я уверен, она выйдет на связь, – сказал Конор. – Все это не случилось неожиданно, иначе она бы не написала это письмо.
Винс снова опустил глаза на письмо.
– А откуда мне знать, что это она написала? – возразил он. – Откуда мне знать, что это не ты? А вдруг с ней случилось нечто ужасное, и ты просто хочешь создать себе алиби?
