Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Незнакомец благодарит Дайте, встает, вынимает флешку и идет прочь к лестнице.
– Привет, – улыбается мне Малин. – Ты знал, что Гуннар раньше был криминалистом?
Я качаю головой.
– Пароварка? Ими кто-то еще пользуется?
– Конечно, – невозмутимо отвечает Дайте. Кивает на экран, на котором от автомобиля поднимается дым. – Это мое хобби, – поясняет он, потирая нос. – Анализ видео и изображений. И взрывными устройствами я тоже интересуюсь.
Меня подмывает сказать, что я думал, его главное увлечение – женщины, но разумеется, держу язык за зубами.
– Пора? – спрашивает Малин.
– Пора, – отвечаю я.
Мать Юханнеса Ахонена живет на верхнем этаже многоэтажки в центре Юрдбру, недалеко от станции.
Мы входим в дом и вызываем лифт. Он старый и разбитый, стены сплошь испещрены именами, ругательствами и неприличными рисунками, вырезанными острыми предметами. Зеркало, покрывающее одну стену, матовое, словно его много лет полировали железной сеточкой для хозяйственных нужд.
Навещать родных покойного – одна из самых неприятных задач в полиции, избежать которой никому не удается. Несмотря на всю тяжесть таких визитов, мы осознаем их важность. Наш долг не только расследовать преступление, наш долг также рассказать семье покойного правду о том, что произошло на самом деле.
Но на этот раз все сложнее, потому что личность найденного в море покойника еще не установлена. Мы не знаем, Юханнес Ахонен ли это.
Может, он сейчас пьет пиво в ресторане. Или развлекается с девушкой у нее дома в соседнем квартале. Может, это кто-то другой лежит в холодильнике морга в Сольне, мертвый, распухший и покрытый трупным воском.
И хотя мы не знаем наверняка, времени ждать результаты ДНК-экспертизы у нас нет. В отдельных случаях на нее уходит до двух недель. Вот почему мы здесь, чтобы поговорить с его матерью.
По выходу из лифта Дайте идет налево, Малин – направо, а я встаю перед лифтом и жду. За моей спиной закрываются двери лифта.
– Здесь, – объявляет Дайте, останавливаясь в дальнем правом углу.
Мы с Малин идем туда, пока он звонит в дверь.
Резкий дверной звонок хорошо слышно на лестничной площадке. Через пару секунд раздаются шаги. Дверь открывает невысокая женщина лет сорока пяти. Осветленные волосы собраны в узел. Одета женщина в черные легинсы и блузку в цветочек.
– Туула Ахонен? – уточняет Малин и демонстрирует полицейское удостоверение.
Женщина кивает и смотрит на нас во всех глаза.
– Меня зовут Малин Брундин. Это я вам звонила. Можно войти?
Она кивает и отступает назад, не говоря ни слова.
В маленькой квартире все дышит уютом. Диван в минималистичной гостиной украшен яркими подушками. Стены – плакатами в рамках с изображениями тропических пляжей и закатов.
Туула показывает на диван.
– Присаживайтесь. Здесь удобнее, чем на кухне. Хотите чего-нибудь? Чаю, кофе?
Она говорит почти без акцента. Если бы не финское имя, я бы и не догадался, что она иностранка.
– Не нужно, спасибо, – отвечаю я. – Мы ненадолго.
Малин с Туулой опускаются на пуфики, покрытые овечьими шкурами. Мы с Дайте садимся на диван. Колено пронзает острая боль, от которой у меня перехватывает дыхание.
Мы с Туулой встречаемся глазами.
– Вы его нашли?
– Мы пока не знаем. – Я говорю как есть. – Мы хотели задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
Туула пожимает плечами, тянется за пачкой «Мальборо» без фильтра, вытряхивает сигарету и прикуривает.
– Я уже общалась с вашими коллегами, – говорит она, затягивается и смотрит в окно.
Из окна видны еще несколько многоэтажек на фоне ярко-синего неба и зеленые верхушки деревьев.
– Мы знаем. Простите за беспокойство, – произносит Малин.
Дайте достает блокнот и ручку, прокашливается и задает вопрос:
– Так Юханнес пропал в марте?
Туула пожимает плечами, проводит рукой по обесцвеченным волосам, ее лицо принимает выражение, которое сложно истолковать. Выглядит так, словно она улыбается, но грустной и ироничной улыбкой.
– Ну… – тянет она, не зная, как начать. – Я сама точно не знаю. Юханнес часто пропадал надолго. Порой его не было несколько дней или недель. И он никогда не рассказывал, где был. И жил он то тут, то у своей девушки. Я была не в курсе его передвижений. Но я заявила об исчезновении в конце марта, а не видела его с начала месяца. Так что…
Она оставляет фразу незаконченной и стряхивает пепел в крошечную серебряную пепельницу. Потом принимается изучать наманикюренные ногти.
– И ни вы, ни девушка Юханнеса ничего о нем не слышали с тех пор? – продолжает Дайте.
Туула качает головой так, что и пучок на макушке приходит в движение.
– Нет. Бедная Бьянка. Через месяц должен родиться малыш. Кто знает, увидит ли он когда-нибудь отца.
Я вспоминаю, как читал, что девушка в момент исчезновения Юханнеса была беременна.
– У Юханнеса были судимости за незаконное хранение оружия, наркотиков и кражу. Полгода он провел в колонии для трудных подростков, когда ему было семнадцать…
– Это вообще-то было три года назад, – перебивает Туула и расплющивает окурок о дно серебряной пепельницы. – Не понимаю, почему вы все время об этом твердите. Он исправился.
И без предупреждения разражается слезами.
Дайте наклоняется вперед и накрывает ее руку своей.
– Туула, – просит он.
Рука вздрагивает, словно она хочет ее отдернуть, но потом происходит следующее.
Их взгляды встречаются, Туула успокаивается, на щеках ее вспыхивает румянец. Они молчат, но все мы чувствуем напряжение, возникшее между ними. Эти долгие взгляды, это бесконечное касание.
Так это правда, думаю я. Все эти истории про легендарного донжуана Дай-этому-случиться.
Но мгновение заканчивается, Дайте выпускает ее руку, и взгляд Туулы устремляется в пол.
– Я боюсь, что вы несерьезно относитесь к его исчезновению. Вы не будете ничего расследовать только потому, что считаете его преступником.
– Мы подходим к исчезновению Юханнеса со всей серьезностью, – заверяет Дайте. – Вот почему мы здесь. Но нам нужно знать, чем он занимается сегодня. Есть ли у него враги. Были ли у него причины… – Он подбирает слова. – Не было ли у него депрессии?
Туула кивает и тянется за салфеткой. Громко сморкается и сминает салфетку в шарик. Когда она заговаривает снова, голос у нее сиплый, как при простуде.
– Не было у него никакой депрессии. И вел он себя примерно. Работы у него, правда, не было. Но сейчас это повсеместное явление. Но ничем незаконным он не занимался. Я бы знала.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
