Небольшая доля фантазии способна даже украсить это метро. Представьте рекламные щиты на стенах, вывеску с названием станции, рельсы, звуки гитары и неясный гул тысяч голосов. Когда врач с помощью бронхоскопа заглядывает в дыхательные пути, его взору предстает великолепная картина. Миновав довольно невзрачный вход (нос), эскалатор (розовый, покрытый какими-то волосами и слизью), небольшое помещение билетных касс (гортань) и входную дверь (голосовую щель), он видит перед собой настоящее великолепие, наполненное симметрией, гармонией, формой и цветом! Трахея представляет собой вестибюль, куда сходятся дыхательные пути. Это начальный и конечный пункты нашего метро. Считаете, что я преувеличиваю? Отнюдь. В Москве вы можете увидеть самые красивые станции метро в мире — «Маяковскую», «Белорусскую», «Комсомольскую». Каждая из них представляет собой архитектурный шедевр и достопримечательность. Для большинства же москвичей это лишь остановки общественного транспорта, чисто функциональные сооружения. За повседневной рутиной тускнеет все их великолепие. Так что это лишь вопрос восприятия. Но если вы не будете спешить, то сможете разглядеть подлинную красоту.
Изнутри трахея выглядит как интерьер собора. Импозантный продольный неф длиной 12–15 сантиметров со сводчатым потолком. Ребра свода образуют 16–20 подковообразных хрящевых полосок, расположенных строго на расстоянии 1,75 сантиметра друг от друга. Между хрящами находится эластичная соединительная ткань. Такая конструкция делает трахею одновременно стабильной, эластичной. Стабильность нужна ей для того, чтобы не сминаться при каждом вдохе, словно спущенная велосипедная камера, а эластичность — для того, чтобы иметь возможность удлиняться и укорачиваться на несколько сантиметров в ходе дыхания. Задняя стенка трахеи плоская. Она тоже состоит из эластичной мышечной и соединительной ткани. Трахея по внешнему виду отличается от всех других дыхательных путей своей плоской задней стенкой, поскольку бронхи имеют круглое сечение. Тем самым она как бы демонстрирует свое особое положение, так как именно от нее начинаются все дыхательные пути.
Вас это заинтересовало? У вас есть немного времени? Тогда пойдемте со мной, я организую для вас экскурсию!
— Сели?
— Да.
— Вам удобно?
— Вполне.
— Волнуетесь?
— Немного.
— Не беспокойтесь. Мы поедем медленно.
— А кто это еще с нами?
— Ах, эти? Составные части воздуха — азот, кислород, немного углекислого газа. Не обращайте на них внимания.
— Почему мы остановились?
— Первая достопримечательность. Здесь, спустя 15 сантиметров, трахея разделяется на два главных бронха для правого и левого легкого.
— Мы отправимся в правый или левый бронх?
— Не имеет значения в какой, они практически одинаковые.
— Можно ли здесь заблудиться?
— В принципе, нет. Если вам станет скучно, просто развернитесь и двигайтесь назад. Между тоннелями нет никаких поперечных соединительных ходов.
— Не совсем практично.
— На всем пути нам будут попадаться разветвления. После 22-го мы доберемся до цели.
— Вот как!
— Если быть точным, то количество отдельных ходов составляет в общей сложности 223, то есть почти 9 миллионов. Их общая протяженность — около километра.
— А вот и следующая развилка! После нее бронхи носят название долевых, так как отвечают за снабжение отдельных долей легких.
— Интересно!
— Правое легкое состоит из трех долей — верхней, нижней и средней, а левое — только из двух, верхней и нижней, поэтому оно немного меньше. Дальше, вон там, видно очередное разветвление на сегментарные бронхи.
— Становится тесновато.
— Совершенно верно. Сейчас мы находимся на 4-й развилке, за которой начинаются субсегментарные бронхи. До этого места еще можно добраться бронхоскопом. А дальше уже нет.
— Я думал, с помощью бронхоскопии можно все разглядеть.
— К сожалению, нет, мы можем увидеть только маленькую часть легких. Вот почему бронхоскопия всегда является лишь дополнительным методом обследования. Дальше поедем без остановок. Начиная с этого места и вплоть до 17-го разветвления дыхательные пути называются бронхиолами, то есть маленькими бронхами. Они становятся все уже, а их стенки — все тоньше, словно раскатанное тесто.
— И я уже больше не вижу хрящей.
— Совершенно верно. Поддерживающая хрящевая структура полностью исчезает после 10-го разветвления. Дальше мы видим только кольцеобразный слой мышц вокруг бронхиол.
— А что они делают?
— То же, что и все мышцы. Сокращаются и расслабляются. За счет этого можно контролировать диаметр бронхиол и количество проходящего по ним воздуха.
— Понятно. Но зачем?
— Ни малейшего понятия!
— То есть как?
— Этого никто не знает. У здоровых людей просвет бронхиол постоянен и практически не меняется. Так что для всех это загадка. В верхних отделах бронхов хрящи используются для того, чтобы сохранять стабильный просвет, а здесь, внизу, — ничего. От мышц же только неприятности.
— Какие?
— Иногда они ведут себя непредсказуемо. Ни с того ни с сего у них наступает спазм, и тогда человеку не хватает воздуха. Можете спросить у любого астматика.
— Странно.
— Вот именно.
— Где мы сейчас находимся?
— На 17-й развилке. Диаметр здесь составляет менее половины миллиметра.
— Я почти не вижу тут слизи.
— У здорового человека ее практически нет. Слизистые железы бронхов производят в день менее 50 миллилитров слизи. Это очень мало по сравнению с носом.
— А при бронхите?
— Тогда совсем другое дело. Производство слизи в таком случае доходит до 300–400 миллилитров в день.
Рис. 4. Разветвление бронхиальной системы. От начала трахеи до альвеолярных мешочков на конце происходит в общей сложности 23 деления
— Видимо, это опасно?
— Слизь распределяется по всей длине. Но здесь, в мелких дыхательных путях, ее скопление может стать проблемой.
— Слишком уж тут узко.
— Совершенно верно. Достаточно лишь небольшого набухания стенки бронха плюс слизистой пробки — и просвет перекрывается!
— А дальше будет еще у́же? Мне становится как-то не по себе.
— Нет, больше сужения не будет. У нас впереди 18-е разветвление.
— А это что? Какие-то углубления в стенках.
