— Это неплохо, Кэссиди. Возможно, он мог бы быть тебе хорошим отцом.
— Знаю. И не жалуюсь. Просто, если бы он был с нами: и с мамой, и со мной, и с мальчиками…
Она не знала, что тогда изменилось бы, но подумала об Адаме, который считал, что не может быть отцом и успешным бизнесменом одновременно. А потом подумала о том, что Донован как раз собирается быть и тем, и другим.
Донован никогда не допустил бы, чтобы кто-то сделал что-то лучше его. Ни она, ни его кузен, ни конкуренты по бизнесу. И все-таки: какой отец выйдет из него? Будут ли они танцевать на свадьбе их сына? А вдруг они разойдутся? И тогда, как два чужих друг другу человека, будут стоять поодаль и наблюдать за танцами…
— Ни о чем не беспокойся. Мы теперь вместе, и только это имеет значение.
Хотела бы она ему верить, но в глубине души все-таки боялась, что одного этого «вместе» ей будет мало.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Еще молоденькой девушкой Кэссиди много раз представляла свою первую брачную ночь. Сейчас, глядя на себя в зеркало ванной, одетую как положено беременным, она чувствовала страх. У них с Донованом не раз бывала близость, но он еще не видел ее раздетой на последнем месяце беременности.
Она даже не уверена, что ей сейчас позволена близость. У нее что-то сжалось в животе. Она нервничала. Возможно, из-за того, что Эмма не договорила? Подруга знает о настоящих причинах возвращения Донована?
А она сама ему поверила? Что и говорить, конечно, поверила. И теперь должна забыть прошлое со всеми страхами и просто радоваться, что он с ней.
Донован постучал в дверь:
— Ты готова?
— Да, только умоюсь, — отозвалась она и пустила воду из крана.
Она услышала, как сзади открылась дверь, и наклонилась, чтобы набрать в ладони воды, но замерла. Донован уже скинул рубашку и стоял в одних приспущенных на бедрах брюках.
Он выглядел так сексуально, что ей тут же захотелось близости, захотелось обнять его за шею, положить голову ему на грудь и притвориться, будто всего того, о чем она волновалась, уже не существует.
— Чего ты тут прячешься?
— Я не прячусь. Просто хотела… ладно, прячусь. Ты же еще не видел меня беременной. И ведь это наша первая брачная ночь. Она предполагает романтику, а я совсем не чувствую никакой романтики.
— Все прекрасно. Пойдем отсюда, и позволь мне тебя обнять.
Он раскрыл объятья, и она немедленно сдалась. Он прижал ее к себе и в этот момент почувствовал удар ножки младенца. Донован положил руку на живот Кэссиди.
Потом поднял ее на руки, вынес из ванной, пронес через весь шикарный номер отеля и осторожно опустил в самый центр огромной кровати. И сам лег рядом, подпер голову рукой и стал внимательно ее разглядывать.
— Ты такой серьезный.
— Я лежу здесь, со своей женой…
Ее муж. Она поверить в это не могла. В душе она до сих пор не верила, что они побывали у алтаря. Тихая свадьба в присутствии только членов их семей — это нормально, ведь она сама на этом настаивала, но теперь получается, что свадьба у них была как бы тайной.
— Ты слишком много думаешь, — он наклонился над ней и провел кончиком пальца по ее брови.
— Донован…
Кэссиди не договорила, потому что почувствовала на шее его поцелуй. Нет, сейчас не до серьезных разговоров. Лучше просто полежать в его объятьях.
Она положила руку ему на затылок и погладила шелковистые волосы. Она слышала его дыхание и чувствовала губы на шее.
Кэссиди повернулась на бок. Он положил руку ей на бедро и приподнял ночную рубашку.
— Приподнимись.
Она приподняла бедра, и он через голову стащил ее рубашку. Теперь на ней остались только трусики. Он повел пальцем от шеи до груди, обвел пальцем вокруг одной груди. Потом наклонился, поцеловал сосок и легонько стиснул его зубами. Другая рука в это время ласкала вторую грудь. От этого ее тело выгнулось дугой.
Он поднял голову.
— Хорошо?
— Да, — ей нравилось, как осторожно и любовно он ее касается.
— Я хочу тебя, Кэссиди.
Она провела рукой вдоль его тела и спустя мгновение ответила:
— Я знаю.
— Ты чертовски сексуальна. Я весь день думал об этом моменте.
— Вот как?
— Угу, — его рот опять был занят ее соском. Потом он поцелуями добрался до ее живота, помедлил и что-то прошептал, тихо-тихо, чтоб она не услышала. После этого встал на колени между ног Кэссиди и опять начал ласкать ее.
— А ты меня хочешь?
— Да, — ответила она.
Тогда он осторожно раздвинул ее ноги ровно настолько, чтобы добраться до увлажнившейся сердцевины, коснулся ее пальцем и поднес его к губам. Она, приподняв голову, наблюдала за ним.
— Я соскучился по твоему вкусу.
Донован всегда был грубоватым любовником, а она даже и не знала, как соскучилась по нему. Он наслаждался ее телом, осторожно ласкал ее, пользуясь зубами, языком, пальцами. Он почти довел ее до крайней точки, но все оттягивал завершение.
И тогда она взмолилась:
— Донован, пожалуйста…
Он не отпускал Кэссиди, пока волна наслаждения не прокатилась по всему ее телу. Потом он шепнул:
— Вот так мы и будем делать, пока ты не родишь мне малыша. Но учти, что я рассчитываю на тебя, как на жену.
— Рассчитываешь?
— Да. Я не хочу, чтоб оставались хоть какие-нибудь сомнения. Ты — моя, Кэссиди Толли, а я никогда не отказываюсь от того, что принадлежит мне.
Донован проснулся. Ему опять хотелось заниматься любовью с Кэсси, и казалось, что и ей хочется того же. Он подтянул ее поближе к себе, она ткнулась головой ему в плечо и тихонько застонала.
Он потянулся к ее губам. Они раскрылись ему навстречу, и он поцеловал ее. Донован знал, что ее нельзя подминать под себя, как он делал это раньше. Его рука скользнула по ее бедру. Она вцепилась рукой в его плечо и закрыла глаза.
— Привет, малышка.
— Привет, — она оставила на его плече легкий поцелуй.
Он наклонился, чтобы опять ее поцеловать, но она отодвинулась.
— Донован?
— Да.
— Мне кажется, только что отошли воды.
— Черт возьми!
Он соскочил с кровати и заметался в поисках брюк. Они нашлись на спинке кресла. Вообще-то он оказался не совсем к этому готов. Точнее, совсем не готов. Донован просил своего помощника достать ему парочку книг о беременности, он также знал, где находится больница, в которой Кэссиди собиралась рожать… но не раньше чем через две недели. Он даже наметил на следующей неделе сходить с Кэссиди на подготовительные занятия по родам.
