Книга Свидетель - Галина Манукян

Нас занесло лишь в Подмосковье. На всякий случай я отмечала за окном автомобиля раскрашенный осенними красками лес, пасмурные улицы, чуть более серые, чем в нашем южном городе; дома, радующие глаз благополучием и разнообразием архитектуры, людей в пальто и куртках, обилие автомобилей…

Мы снова проезжали лес: величавые, мрачноватые сосны и светлые просветы осыпанных золотом берез. По-европейски идеальный асфальт, опровергающий высказывание о российских дорогах, давал надежду и на отсутствие дураков.

Кованые ворота с вензелями пропустили наш кортеж. Дюжина охранников, похожих на спецназовцев, выстроилась по струнке, когда мы въезжали на территорию экспроприированной части соснового бора.

Скоро вдали показалось открытое пространство. Автомобили миновали стриженые конусообразные и круглые кусты чего-то вечнозеленого, обогнули ухоженный газон с мертвым мраморным фонтаном по центру и остановились перед светло-серым особняком на высоком фундаменте, облицованном диким камнем.

Я задрала голову, рассматривая стрельчатые арочные окна чердачного этажа под темно-коричневой крышей. Затем перевела взгляд на сдержанные колонны, поддерживающие широкий навес над парадным входом, углубленным между двумя прямоугольными башнями. Те важно выступали навстречу гостям, словно пытаясь задавить респектабельностью и белым мрамором расширяющейся книзу лестницы.

— Прошу, — Сергей распахнул передо мной дверцу Мерседеса.

Холодный ветер дунул в лицо, разметал над головой пряди волос и заставил пожалеть об отсутствии шапки. Хотя шапки я ненавижу с детства…

Валерий выбрался из первой машины кортежа и взбежал по ступеням. Сразу стало ясно, что он дома. Высокие двери приветственно распахнулись. Олигарх остановился на пороге, обернулся. Постукивая тонкими пальцами по торцу дубовой двери, посмотрел на меня, на бессловесных телохранителей и покряхтывающего Георгия Петровича. Потянул ярко-синий шарф с шеи и стремительно шагнул внутрь с таким видом, словно сейчас сбросит на ходу туфли, всунет ноги в тапочки и потребует чаю с плюшками у домашних. А гости… да черт с ними — пусть разбираются сами.

Я бы больше удивилась, прояви он гостеприимство. Невероятным было то, что он решил укрыть меня от преследования в своем особняке, а не в каком-нибудь придорожном мотеле или уединенном домике егеря, как мне представлялось. Впрочем, судя по ограждению, количеству охраны и камер, именно здесь обеспечить обещанную безопасность было проще всего. Я напомнила себе, что за это стоит быть благодарной и, ежась от холода, пошла за Сергеем.

Но я не сделала и пары шагов, как картинка перед глазами зарябила и изменилась, словно из-за поломки телевизора один канал наложился на другой: вместо затянутого тучами неба грянуло безжалостное солнце, бело-желтые строения, выложенные из обожженного кирпича, заменили собой недружелюбный фасад; зажурчала вода в сточном канале, замерцал залитый светом квадратный двор с колодцем посередине. Почти касаясь тюрбанами утоптанной земли, склонили в приветствии загорелые спины слуги в белых набедренных повязках… От неожиданности я отшатнулась и схватилась за кого-то рядом.

— Что с вами? — послышался голос Сергея. — Георгий Петрович!

Мгновенно вернулись серость подмосковной осени, дом миллионера и мраморные ступени. Мои пальцы вцепились в рукав куртки начальника службы безопасности.

— Извините, — пробормотала я и отпустила его. — Голова закружилась.

— Вам надо лежать, — подхватился рядом розовощекий доктор, — только лежать. Сотрясение серьезное. Потерпите немножко, Варенька! Сейчас определим вас в гостевую спальню, и отдохнете с дороги. Обопритесь о меня и о Сережу.

Они подали мне согнутые в локтях руки. Я улыбнулась через силу и приняла предложенную помощь как раз вовремя, ведь мраморная лестница превратилась в узкую каменную. Запахло песком, пóтом, чем-то пряным потянуло от установленной у стены печи. Я едва не крикнула слугу по имени Гупта, чтобы забрал поводья из рук… и тут же встряхнула головой, сбрасывая наваждение.

Увы, оно ушло не полностью. Мой разум отказывался работать нормально, и потому я прошла одновременно в два дома: в мраморный почти пустой холл подмосковной резиденции и в яркую индийскую гостиную с пестрыми коврами, расшитыми подушками, развевающимися от горячего сквозняка тонкими занавесями, с расписными вазами по углам и пальмами в глиняных горшках.

Я поняла, что схожу с ума, потому что видеть одновременно две реальности, как открытые окна в компьютере, только не в 3Д, а во все десять, — это воистину удел умалишенных. Лифт и бордовые колонны из мрамора в правом «экране»; покрытая искусной резьбой деревянная колонна в левом. Найти фокус и сконцентрироваться на собственных руках оказалось невероятно сложно. Реальности размывались, накладывались одна на другую, будто две мандалы из разноцветного песка, потревоженные ветром.

Я ухватилась за единственно настоящее — за собственное дыхание. Усердно вдыхая и выдыхая, я заставляла себя не обращать внимание на гул голосов индийской прислуги, и внимать только словам Сергея и Георгия Петровича, разлетающимся эхом под высокими потолками. И только когда какая-то добрая душа — подозреваю, что это был доктор, — усадила меня на стул и налила чаю, когда я пригубила крепкий, чуть терпкий напиток, и горячая жидкость обожгла мне язык, ужасная раздвоенность прекратилась.

— Валера, простите, но я вынужден настаивать! Вашей гостье обязательно надо сделать МРТ, — взволнованно говорил Георгий Петрович. — Возможно, я перестраховываюсь, но вы меня знаете. Если помимо сотрясения у Вари более серьезное повреждение мозга, если мы не примем меры, последствия будут крайне неблагоприятными.

Но сейчас я с облегчением наблюдала лишь за одной реальностью. Перед моими глазами раскинулась кухня-столовая в полудворцовом стиле, у стола разговаривали милый доктор с бородкой и румянцем во всю щеку и длинный, как жердь, олигарх. После калейдоскопа с индийской челядью это успокаивало.

Я подала голос:

— Нет-нет, не стоит, Георгий Петрович. Со мной уже все в порядке. Просто голова закружилась… Я и без сотрясения плохо переношу перелеты и долгие поездки. Не волнуйтесь, пожалуйста.