– Что касается прошлой ночи…
Она мгновенно вскочила на ноги.
– Я хочу извиниться за…
На дрожащих ногах она двинулась к двери.
– Шеннон…
– Нет! – в ярости повернулась она к нему. – Не смей говорить мне, как сильно ты сожалеешь об этом! Не смей, слышишь меня, Лука?
– Я слышу тебя, – очень тихо сказал он.
Рыдание сдавило горло Шеннон. Ей хотелось скрыть свой позор. Ей хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее целиком!
– Сейчас Кейра – самое важное, – выдала она неуверенно. – Ты… я… мы не имеем значения. Я не допущу, чтобы ты заставил меня исчезнуть на этот раз!
– Я не хочу, чтобы ты исчезала, – раздраженно заметил Лука.
Вопрос «Чего же тогда ты хочешь от меня?» повис в воздухе.
Шеннон поднесла дрожащие пальцы ко рту, попыталась сглотнуть, потом снова опустила их.
– Я должна переехать в гостиницу… сегодня, сказал она ему.
Его щека дернулась, в глазах вспыхнула ярость.
– А я должен забрать тело моего брата сегодня! – резко выпалил он. – Как ты думаешь, что сейчас важнее?
Шеннон поспешно шагнула назад, потрясенная до глубины души тем, что он сказал.
– Извини, – мучительно прошептала она. – Я не знала!
– Понимаю. – Все еще мрачно хмурясь. Лука сбавил тон. – Нам обоим приходится иметь дело с невыносимой ситуацией, – напряженно проговорил он. – Потребности перехлестнулись, эмоции выходят из-под контроля. Следовало ожидать, что наши приоритеты столкнутся. Это вполне естественно.
Мудрые слова, мысленно согласилась Шеннон. Только вот, будучи поглощенной своими обидами и горем, она позволила себе забыть обо всех бедах Луки.
А какие у нее обиды? – спросила она себя. То, что произошло прошлой ночью, непростительно, но они оба виновны в том, что попали в эту западню, с жадностью успокаивая одни эмоции, зато столкнувшись потом с другими.
Ночью Лука ушел из ее спальни, но это не означало, что Шеннон вправе свалить всю вину на него.
И снова тишина нагнетала обстановку. Шеннон хотелось сказать что-нибудь, от чего им стало бы легче, но ничего не могла придумать. Лука стоял прямо, как будто у него был железный стержень в спине, и его длинные загорелые пальцы сжимали поверхность стола с такой силой, что вполне могли оставить вмятины на черном мраморе.
– Садись, – сквозь зубы сказал он.
Не говоря ни слова, она взяла сумки и вышла из кухни. Прошагав через холл, вошла в спальню, положила сумки на кровать и тем же путем вернулась обратно. Глубоко вздохнув, чтобы унять дрожь, она открыла кухонную дверь и вошла.
Лука все еще стоял там, где она его оставила.
Подавив желание приблизиться к нему, обнять, признаться, как ужасно она себя чувствует, Шеннон молча подошла к столу и села.
Тишина звенела у нее в ушах, билась в желудке, давила на мозг, затуманивая глаза. «Двигайся! – хотелось ей закричать. – Скажи хоть что-нибудь… все равно что! Я же извинилась. Уступила. Я не знаю, что мне еще сделать!»
Вероятно, Лука, как всегда, прочитал ее мысли. Пододвинув к ней тарелку с тостами, он коротко произнес:
– Я организую для тебя гостиничный номер. И вышел, оставив Шеннон переваривать тот горький факт, что все ее уступки оказались напряженными.
Час спустя она уже была возле кровати своей сестры. В больницу ее доставил Лука. Взглянув на Кейру, он сразу же ушел.
Слезы стояли у Шеннон в глазах, пока она сидела и ласково гладила Кейру по мягким каштановым волосам. Сестры во многом были не похожи друг на друга. Разный цвет волос, разные характеры. В отличие от яркой, независимой и уверенной в себе Шеннон, Кейра всегда была застенчивой и робкой. Встреча с Анджело и вспыхнувшая между ними любовь яркими звездами зажгли ее глаза и покрыли румянцем бледные щеки. Кейра так и не могла до конца поверить, что такой энергичный красавец, как Анджело, мог влюбиться в маленькую серую мышку, каковой всегда считала себя.
Кейра всячески старалась угождать любимому мужу. Иногда это приводило Шеннон в ярость.
«Ты слишком его портишь. Скоро и вовсе превратишься в половую тряпку у него под ногами, если не будешь начеку».
Но Анджело по-прежнему обожал свою ирландскую мышку. И мало-помалу эта мышка, захватив Шеннон врасплох, превратилась в хитрую маленькую лису…
Шеннон разрывалась между Кейрой и детской.
К двум часам дня она настолько вымоталась, что была по-настоящему рада небольшому перерыву, когда появился медицинский персонал и ее выпроводили из палаты.
Ей необходимо было подышать свежим воздухом, не пропитанным больничными запахами.
Поэтому она купила сэндвич в кафе внизу и пошла на улицу. Солнце ярко светило, воздух был прохладный и чистый. Шеннон нашла уединенную скамью, развернула свой сэндвич и решила наконец перекусить.
Десять минут спустя Лука разыскал ее. Разглядывая издали изящную нежную шею девушки, Лука болезненно скривился, ощутив страстное желание впиться в нее губами. Как бы ему хотелось забыть о том, что совсем недавно они занимались любовью!
Но он все помнил. Прошлой ночью он обезумел. Поддался инстинкту и потерял контроль над ситуацией. Два года назад Шеннон ушла от него, забрав с собой его душу и сердце. Прошлой ночью она все ему вернула. Луке следовало бы ощущать триумф возмездия. Теперь он мог бы уйти свободным, чтобы жить полноценной жизнью, но совсем другие чувства обуревали его.
Потребность, желание, страсть – это имело много названий, но все они означали одно и то же.
Возможно, ему лучше всего найти себе женщину. Не было отбоя от желающих переспать с ним. Возможно, теперь, когда Шеннон освободила его из этой сексуальной тюрьмы, он смог бы подарить другим женщинам то, что привык дарить всегда.
Но он не хотел других, ему нужна только эта.
Рыжеволосая, белокожая, голубоглазая предательница, которая заставляла его тело петь.
Кривая улыбка играла в уголках его рта, когда он снова зашагал к скамейке. Легкое напряжение плеч Шеннон, почувствовавшей его приближение, придало его улыбке несколько иной оттенок.
Любя или ненавидя, они по-прежнему могли улавливать присутствие друг друга, подобно тому как дикие коты чувствуют запах помеченной территории.
Обойдя вокруг скамьи, он задержался на секунду, чтобы рассмотреть прекрасное лицо Шеннон. Ее волосы горели огнем в солнечном свете, но щеки были бледные, а сжатые губы намекали на невыносимую боль.
Расстегнув одну пуговицу на пиджаке, Лука тяжело вздохнул и сел рядом с ней.
– Извини, что так надолго оставил тебя одну, тихо пробормотал он. – Боюсь, это было… тяжелое утро для нас обоих.
Шеннон повернулась и внимательно посмотрела на Луку. Он знал, что выглядит измученным, но даже не попытался скрыть это.
