Книга Изгнанники - Василий Горъ

Стоимость парковки на крыше развлекательного комплекса «Золотое Дно» оказалась раз в пять выше, чем рассчитывал Крю. Поэтому, автоматически подтвердив списание платежа, он не сразу сообразил, что сделал очередную глупость: зайти в комплекс, имея на счету сто четырнадцать монет и непогашенный кредит за квартиру, было практически нереально.

«Ничего. Подожду здесь», – подумал Мозли и, с трудом найдя крошечное местечко неподалеку от центрального входа, втиснул в него свой «Колибри».

Оба здоровенных охранника, стоящие по обе стороны арки центрального входа, неодобрительно посмотрели на его машину. И, тщательно просканировав ее на предмет наличия мощной записывающей аппаратуры и оружия, мигом потеряли всякий интерес. Переключив свое внимание на слегка подвыпившую компанию, выгружающуюся из роскошного «Бельвиля-Примы».

Слегка затемнив панорамное остекление своего флаера и заодно сменив цвет кузова на ярко-оранжевый, Крю приподнял повыше кресло, развернул его наискосок и, опустив спинку почти до горизонтали, принял любимое положение – лежа на боку. А потом, подумав, решительно отключил комм и локалку: уйти с головой в работу в процессе ОЖИДАНИЯ было бы несусветной глупостью.

Наблюдать за посетителями развлекательного центра оказалось довольно скучно: уже через полчаса Мозли рассортировал их на несколько условных категорий и даже прикинул те параметры, с помощью которых можно было бы описать каждую из них. Основная масса тех, кто стремился внутрь, пребывала в отличном настроении, предвкушала будущие развлечения и, как правило, находилась под воздействием алкоголя, легких наркотиков или галлюциногенов. Не вписывались в стандартную схему разве что проститутки: они были трезвы и усиленно изображали искусственную радость; амплитуда движения их бедер превышала допустимые для homo sapiens пределы, а количество косметики, маскирующей тщательно сконструированные пластическими хирургами тела, вызывало оторопь. При этом взгляды, которые эти личности бросали на вваливающихся в заведение толстосумов, говорили сами за себя.

Систематизировать выходящих из «Золотого Дна» оказалось несколько сложнее: кроме выигравших и проигравшихся под аркой то и дело возникали чем-то обиженные или возмущенные женщины, пьяные или укуренные в дым мужчины; те же проститутки, вьющиеся возле своей добычи и влекущие ее к флаеру; посланные куда подальше телохранители и куча других категорий. Всю эту толпу можно было разделить на тех, чья одежда сохранила первоначальный вид, и на тех, у кого она превратилась в нечто, выходящее за рамки фантазии ее дизайнера; тех, кто собирается домой и в другой увеселительный центр; тех, кто еще соображает, и тех, кто уже нет; тех, кто сохранил способность носить на лице маску, и тех, кто выставил на всеобщее обозрение свое настоящее «я».

Рука, потянувшаяся к сенсору включения комма для того, чтобы закинуть в память рабочие наброски будущей программы сортировки, замерла на полпути: около двери спортивной «Монцы-F1», зависшей над площадкой для ВИП-персон, мелькнуло знакомое лицо.

Хансен не обманул: Латива появилась у центрального входа в «Золотое Дно» ровно в двадцать два часа. И, привычным движением поправив подол крайне легкомысленного вечернего платья, летящей походкой двинулась к арке, переливающейся всеми оттенками золотого.

«А чего это они с ней ТАК?» – возмущенно подумал Мозли, заметив, как подобострастно заулыбались охранники. И еле усидел на месте, заметив, как из глубины холла к бывшей жене, улыбаясь, движется Нечто.

Тощее, макушкой достающее Лативе до плеча, чертовски манерное создание в белоснежном костюме с золотой окантовкой по обшлагам рукавов и в безумного покроя фуражке качало бедрами ничуть не менее активно, чем те жрицы любви, которые прошли к лифтам прямо буквально за минуту до его появления. А когда ОНО, взяв в свои руки ЕЕ ладони, начало покрывать их поцелуями, Крю вдруг почувствовал, что его начинает подташнивать: в движениях и взгляде этого мужчины не было ничего настоящего.

«Ну, загляни же в его глаза, дура!!! – мысленно взвыл он, заметив оценивающий взгляд, которым ОНО проводило фигуристую блондинку, промелькнувшую у Лативы за спиной. – Неужели ты не видишь, что ты для него – одна из многих?

Не видит. Или не хочет видеть, – ответил внутренний голос. – Да и зачем? Вот ты бы мог ей купить такой флаер? Молчишь? А он – смог».

Тем временем Латива, НЕ ОБРАЩАЯ ВНИМАНИЯ на лапу своего ухажера, походя потискавшую ее левую грудь, наклонилась и подставила губы под поцелуй!

«Кто-то говорил, что терпеть не может целоваться на людях», – горько прошептал Мозли. И, подумав, процитировал не одну сотню раз слышанную от супруги фразу: «Выставлять свои чувства напоказ может только человек, который в силу довлеющих над ним комплексов неполноценности пытается эпатировать окружающих. Или является клиническим идиотом».

Латива появилась под аркой снова только в половине третьего ночи. И, криво улыбнувшись обоим охранникам, покачиваясь, двинулась по направлению к своему новому флаеру. Не заметить выражения ее лица в свете прожекторов, освещающих стоянку, было невозможно. Поэтому, увидев, КАК блестят ее глаза, КАК кривятся губы и КАК она морщится, когда ладонь ее правой руки прикасается к низу живота, Крю взвыл от отчаяния и бессильной злобы: ОНА была с НИМ! Там, в гостиничном комплексе «Золотого Дна»! И теперь пребывала в диком раздрае!

«Ну и зачем тебе это было надо? Ведь ты не можешь не понимать, как все это отвратительно! Неужели его деньги – это больше, чем твое «я»? – изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать от боли в груди, прошептал Мозли. – А если их у него вдруг не станет, что ты будешь делать тогда?»