Ну и ладно, у нее нет романа с Такером и она не собирается его заводить. Так что Вивиан, если хочет, может забрать его себе. Так-то оно так, но в глубине души Рут шевелилась надежда, что сестра не позарится на Такера.
Она смущенно кашлянула.
— Мы как раз собирались покормить Ники и Энджи.
Вивиан прыснула.
— Ну знаешь, дорогая сестричка, может, я и старше тебя на десять месяцев, но пока не нуждаюсь в очках. Возможно, вы тут что-то и готовили, но уж точно не обед.
При слове «обед» Ники и Энджи поскакали вниз по лестнице, обгоняя Рут. Она ожидала, что Такер пойдет вместе с ней, но он остался на месте, заведя тихий разговор с Вивиан.
Рут сказала себе, что это ее нисколько не задевает. В конце концов, между ними ничего не было, так что и об измене тоже речи быть не может. Их объединяет забота о детях, и только, а это не повод для чего-то большего. Ну да, пару раз поцеловались. Один раз под остролистом, но это было что-то среднее между сумасбродством и данью традиции. Ну а второй раз она сама его спровоцировала и почувствовала в этом поцелуе то, чего вовсе и не было.
Тогда почему же ей так плохо?
Состязаться со старшей сестрой не имело никакого смысла. Вивиан была красивее и всегда добивалась своего. И как бы Рут ни старалась превзойти сестру — а она старалась, — она всегда оставалась всего лишь младшей сестренкой, серой мышкой. Она никогда не была первой.
Рут задержалась у подножия лестницы. Ладно, пусть она будет второй, это не так уж и плохо. Больше никаких соревнований, она просто будет жить своей жизнью, и все.
Такер появился, когда дети уже сидели за столом. Брук, направляясь к выходу, с усмешкой заметила:
— Ну все, кузен Такер, теперь вы принадлежите тете Ширли.
Рут, ставившая на стол тарелки с сэндвичами, посмотрела на удивленное лицо Такера.
— У вас на щеке след от помады, — пояснила Брук. — Тетя Ширли поставила на вас свою печать.
— О! — Такер слабо улыбнулся, рука его взлетела к щеке. Брук удалилась, и только тогда он взглянул на Рут.
Сидевшая на стуле Энджи, сгорая от любопытства, пристально смотрела, как Такер трет щеку.
— Вы хотите ее стереть, совсем, кузен Такер?
— Он нам никакой не кузен, глупышка, — одернул сестренку Ники. — Будешь называть его мистер Мэдок или Такер, как ему больше понравится. Правильно, мисс Марш?
Рут поставила на стол тарелки с горячим томатным супом и улыбаясь посмотрела на мальчика.
— Я вижу, ты все-таки кое-что усвоил на моих уроках.
— Но все называют его кузен Такер, — не умолкала Анджела.
Такер опустился на стул рядом с девочкой и погладил ее мягкие белокурые волосы.
— Вообще-то мы не родственники, — пояснил он, — но если тебе больше нравится называть меня так, пожалуйста, я не возражаю.
Энджи радостно засмеялась и показала язык брату, потом снова повернулась к Такеру.
— Ты уже стер пятно со своей щеки?
Такер бросил заговорщицкий взгляд на Рут, которая чуть не разлила молоко, которым наполняла стаканы, ругая себя за то, что на нее так действуют взгляды этого почти незнакомого человека.
— Я его втер внутрь, — громким шепотом произнес Такер, так что услышали все.
У Рут подпрыгнуло сердце, ведь он наверняка намекал на их недавний поцелуй.
— А зачем? — шепотом спросила Энджи.
Он усмехнулся.
— Затем, что меня поцеловала одна очень красивая женщина.
Рут выронила ложку, и та упала в тарелку, разбрызгав суп. Стараясь скрыть смущение, она принялась вытирать со стола красные пятна.
— Тетя Ширли? — недоверчиво спросил Ники.
Энджи запрыгала на стуле, не давая Такеру отвернуться. Да уж, он явно производит большое впечатление на женский пол.
— А я красивая?
Рут вспомнила: Такер только что разговаривал с Вивиан. Так, может, это был след от ее поцелуя? Когда Брук сказала про пятно, она не удосужилась посмотреть, чья это помада, а сейчас уже поздно.
Ей стало совсем плохо.
— Красивая, — ответил Такер.
Энджи бросилась ему на шею, чуть не пролив при этом свое молоко, и начала целовать. Рут с улыбкой смотрела, как он подыгрывает девочке, показывая пальцем на ямку у себя на подбородке, которую та пропустила.
В ее воображении возникла сладостная картина, как она прикасается губами к этой чудесной ямочке на его подбородке, а он смотрит на нее горящими глазами, которые говорят ей, что для него она самая-самая, единственная. А еще Рут представила себе, будто Такер ее любящий муж, и ее охватила тоска. Собственной семьи, любви и постоянства — вот чего жаждала ее душа.
Именно в этот миг Рут поняла, что ей нужно, чтобы праздник Рождества стал воистину прекрасным. Мужчина, которого она сможет назвать своим. Мужчина, с которым они создадут семью.
— Хватит, — сказал Ники. — Давайте кушать.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дети были в восторге от своей новой одежды. Этот простой факт растрогал Такера больше, чем следовало бы.
Как ни трудно было признаться в этом самому себе, но он с каждым часом все больше привязывался к Ники и Энджи. Если он не поостережется, то вскоре станет переживать за них и справляться, как у них дела, даже после того, как они уедут из «Уиллоу-Глен плэнтейшн».
Рут посадила Энджи на табуретку и стала примерять туфельки. Та отдергивала ногу — туфельки ей не нравились. Войдя в обувной отдел, Энджи сразу приметила другие, розовые с бордовым, но Рут, бросив взгляд на ценник, решила, что они слишком дороги.
— Померяй-ка вот эти, — вмешался Такер, ставя перед девочкой те самые, розовые с бордовым. — Я думаю, маленькой леди эти цвета пойдут.
Энджи торопливо отодвинула в сторону не понравившуюся ей пару и сунула ножки в красивые туфельки.
Рут подняла вопросительный взгляд на Такера.
— Но они вдвое дороже тех, что я хотела купить.
— Ничего, раз они ей нравятся, значит, стоят того, — сказал Такер. У него появилось чувство, будто он, пусть отчасти, пусть чуть-чуть, возвращает то, что сделали для него Ньюланды. И у него стало радостно на душе.
— Вы и так уже много потратили, — заметила Рут. — Не разоритесь? — Она пыталась заплатить за одежду, но он не позволил.
Притихший Ники сидел на табуретке и смотрел на них, ожидая, что ответит Такер. Выражение его глаз вернуло Такера к тому дню, когда Крис впервые привел его к себе. Ньюланды вот-вот должны были отправиться в парк развлечений, где собирались провести целый день, и он был уверен, что они предложат ему отправиться домой, но вместо этого они позвали его с собой. У него не было ни пенни, но они уплатили за все — и за вход, и за обед, да еще позаботились о том, чтобы он вернулся домой с кучей всяких сувениров.
