— Гордясь тем, что никогда не теряет контроля над собой, она и представить себе не могла, какой ущерб могут нанести три рюмки.
— Я тоже не пью много.
Без дальнейших понуканий она сделала еще один глоток. Возможно, шотландское не окажет такого действия, как шерри. По крайней мере на этот раз оно уже не имело такого неприятного вкуса.
— Похоже, виски быстро пошло тебе на пользу, — за метил он, отбирая у нее бутылку. Снова прикоснулся к ее щеке кончиками пальцев. — Но так и должно быть. Ты уже не так горишь. — Его рука скользнула по ее лицу. Костяшки пальцев прикоснулись к губам. — Покажи язык.
Она широко раскрыла рот и высунула язык:
— А-а-а!
К ее удивлению, он рассмеялся:
— Я не совсем это имел в виду, но язычок у тебя очень красивый. Очень розовый. И зубы тоже чудесные. И гланды ты сохранила. — Он легонько толкнул ее снизу в подбородок. — Можешь закрыть. Я видел достаточно. Определенно следует сделать еще глоток.
Она ожидала, что он протянет ей бутылку, и поэтому слегка вздрогнула, когда он сам сделал из нее большой глоток.
Затем передал бутылку ей и позволил прикончить ее.
— Для человека, который не пьет много, ты вполне вошла во вкус.
Она ответила ему лукавой, немного сонной улыбкой.
— Мне нравится хорошее шотландское. — И теперь уж она не станет оспаривать его лечебное действие на больное горло. — В качестве лекарства, разумеется.
— Конечно, — сухо согласился он. Поставил бутылку рядом с кроватью и устроился поудобнее. Он откинулся назад, на спинку кровати из орехового дерева, и просунул под затылок свободную подушку. — Так гораздо лучше.
Несколько обеспокоенная его попытками растянуться рядом с ней, она отодвинулась к противоположному краю кровати. Ее движение не осталось незамеченным и вызвало его порицание.
— Тебе нет необходимости отодвигаться, Я не собираюсь на тебя нападать, но едва ли смогу до тебя дотянуться, если ты останешься там.
В том, что он сказал, есть определенный смысл, подумала она. Он уже помог частично облегчить боль. И едва ли сможет провести осмотр, если не притронется к ней.
Она пододвинулась поближе. Он взбил подушку и подложил ей под спину. Ее колени стукнулись о его колени, а бретелька ночной сорочки снова соскользнула с левого плеча. Она попыталась поднять ее, но движения ее стали неловкими. Спиртное и опиум оказывали действие не только на больное горло.
— Мы прекрасная пара, — заметил он. Нахмурясь, она странно посмотрела на него, не понимая.
Он откинул назад голову, открыв сильную шею, и закрыл глаза:
— Даже не припомню, когда у меня еще выдавался такой длинный день.
Бросив взгляд на позолоченные часы на каминной полке, она увидела, что уже миновала полночь.
— Уже наступил следующий.
— Очевидно. И начинается он точно так же. Господи, как я устал.
У нее было чувствительное сердце, и ей стало его жаль.
— Отдохните, — тихо сказала она.
— Милое предложение, но я ведь не за тем сюда пришел. Мне следует заняться тобой. Ты ятю ждала этого визита.
— Я не против. — Разговор давался ей с трудом, но не по той же причине, что раньше. Даже ей самой было слышно, как неясно звучат ее слова. — Миссис Холл удобно меня устроила.
— Не больно-то роскошно, — заметил он. Спартанская обстановка комнаты была очевидна для нее не меньше, чем для него, и все же она ответила со спокойной уверенностью:
— Однако здесь лучше, чем на улице.
Тут он открыл глаза и посмотрел на нее:
— Полагаю, ты права.
Она долго выдерживала его взгляд, потом отвела глаза. Собственная откровенность ее смутила.
— Ты опять пылаешь.
Она чувствовала, что это так, хотя не по той причине, о которой он думал, — по крайней мере она надеялась, что он отнесет это за счет болезни. Она позволила ему пощупать пульс на шее.
— У тебя сильное сердцебиение.
Она кивнула.
— Почему бы тебе немного не опустить одеяло, чтобы я мог взглянуть?
Она отругала себя за глупые колебания, ведь голос его звучал так равнодушно. Почувствовала, как он подталкивает одеяло вниз ладонью. Она ведет себя глупо, промелькнула у нее мысль.
— Как мне тебя осмотреть, если ты не даешь даже взглянуть на себя?
Конечно, он прав, и все же она не могла пошевелиться. Его черные глаза испытующе смотрели в ее глаза.
— Ты же на что-то рассчитываешь, — прибавил он. Но она уже не была так уверена, что ждет от него чего-то.
— На многое не рассчитываю.
Словно в подтверждение ее слов, он расхохотался.
— О, с тобой действительно плохо обошлись! Это говорит не в пользу таких мужчин, как я.
Она предположила, что он говорит о медиках вообще, и не попросила уточнить. Он стянул с нее одеяло. Его пальцы скользнули по вырезу ночной сорочки и замерли, слегка прикоснувшись к верхней пуговке. Она положила ладонь на его руку и покачала головой.
— Я сама. — Теперь говорить было легче, однако голос оставался хриплым. И она снова понадеялась, что он примет это только за проявление заболевания.
— Ты не из болтливых.
Он уже раньше сделал это замечание. По опыту она знала, что многих людей это беспокоит.
— Да, — тихо подтвердила она. — Не из болтливых. — Она покончила с первой пуговкой.
— Еще одну, — приказал он.
Она взглянула на него непонимающе. Он указал на ее руку:
— Еще одну пуговку, пожалуйста.
Она расстегнула ее пальцами, которые стали непослушными из-за виски и опия. И уставилась на его руку, повисшую в воздухе у самого ее сердца.
— Твой румянец начинается прямо отсюда, — сказал он. И прикоснулся кончиками пальцев к коже как раз над бьющимся сердцем.
— С твоим сердцем все в порядке. — Он расстегнул еще одну пуговку на ее сорочке и приказал: — Придвинься поближе. — Поскольку она находилась в оцепенении, его руки обхватили ее, чтобы придвинуть к нему. Он положил ладонь ей на спину, возле лопатки.
Его уверенный жест, в котором не было ничего личного, заставил ее почувствовать облегчение, но сердце ее билось учащенно, а в голове стоял туман.
— Сделай глубокий вдох, — приказал он. — Вот так. Задержи дыхание. — Он потер ладонью ее спину, — Теперь медленно выдохни.
Она послушалась. Сердце стало биться ровнее, дыхание замедлилось.
— Так-то лучше, — заметил он. — Мне в какой-то момент показалось, что ты можешь потерять сознание.
— Мне тоже, — ответила она с мрачной серьезностью. — У меня немного кружится голова.
