— Что, Сара? — Аль-Файзал подергал веревку. — Говори громче, я тебя не слышу.
Она упала на колени. В глазах потемнело.
— Хорошая собачка. — Тарик подергал веревку. — К ноге! Так, кажется, говорят католики?
Сара услышала плач Майкла, но не могла пошевелиться. Она с трудом видела лежащего на земле Лео и склонившегося над ним боевика.
— Карлсон? — произнес аль-Файзал в микрофон. — Ты его нашел?
— Да, он в оранжерее.
Тарик обернулся и увидел Раккима, стоящего у зарослей бамбука с автоматом в руках.
— Отпусти ее.
— Только трусы пользуются огнестрельным оружием. — Аль-Файзал дернул веревку, и Сара свалилась на землю. — Брось оружие, или я сверну ей шею.
— Ты умрешь.
— Мы все умрем. Но некоторые попадут в рай.
Сара цеплялась ногтями за камни, она едва могла дышать.
— Хаскинс, продолжай заниматься Лео. Мы с Раккимом сами разберемся.
Бывший фидаин отбросил автомат в сторону. Нож мгновенно оказался в его ладони.
Аль-Файзал пошевелил пальцами, и удавка разомкнулась.
Ракким прыгнул на него, подняв одну руку, чтобы защитить горло, но Тарик хлестнул его по колену, выбив сустав. Ракким упал, застонав от боли, однако тут же вскочил. Левая нога почти не работала.
— Больно? — спросил аль-Файзал, помахивая веревкой. — Все в порядке, я тебе с этим помогу.
Сара с хрипом глотала воздух. Горло распухло, и она не могла выдавить ни слова.
— Старейшему ты нужен живым, — рассудительно произнес Тарик. — Однако… — Он дернул рукой. Ракким едва успел уклониться. — Я же могу доставить тебя парализованным ниже шеи. Ты ведь останешься живым? Если сломать третий шейный позвонок…
— Почему такие, как ты, непременно пускаются разглагольствовать, что они намерены сделать?
Аль-Файзал рассмеялся.
— Виноват. — Он хлестнул Раккима веревкой.
Бывший фидаин вскрикнул. Одно ребро треснуло.
— Слово «душитель» не совсем точно описывает мои способности.
Сара слышала, как плачет в гроте Майкл, но совершенно не могла ему помочь. По крайней мере, они приучили ребенка оставаться на месте. Фидаин Хаскинс продолжал хлопотать над Лео. Повернул его на бок. Юноша смотрел на нее, но женщина не могла сказать с уверенностью, видел ли он ее. Восстановив наконец дыхание, она поползла к валявшемуся в ручье фидаину.
Веревка с узлами наносила удар за ударом, и каждый раз Ракким чувствовал, как что-то ломается. Или немеет. Ребра. Плечо. Лицо. Один глаз заплыл. Он едва держался на ногах. Пытался делать ответные выпады, но аль-Файзал двигался очень быстро, а ему мешало поврежденное левое колено.
— Надоело, — произнес Тарик. — Я ожидал от тебя большего. Мой хозяин, — он со значением поднял брови, — хорошо отзывался о тебе.
— Извини.
Аль-Файзал сделал вид, будто наносит удар снизу, однако набросил удавку на шею Раккима, рванув ее к себе.
Отшатнувшись, следуя естественной реакции, человек сам помогал петле сломать шею точно на третьем позвонке. Ракким не стал вырываться. Наоборот, он метнулся вперед и вонзил нож в грудь душителя. Аль-Файзал резко выдохнул, обдав бывшего фидаина запахом опавших персиков, какой бывает в конце каждого лета.
Тарик продолжал затягивать петлю, у него еще оставались силы, но Ракким лишь крепче прижимался к нему. Перед глазами плыли круги.
— Тебе понравилось издеваться над моей женой? — прошептал он на ухо аль-Файзалу, давя на рукоятку ножа. — Ты ведь улыбался, когда мой сын плакал и звал маму? — У него застучало в висках. Веревка все глубже впивалась в шею. — Ты собирался долго вспоминать об этом, получать удовольствие от их криков.
Аль-Файзал принялся вырываться, выпустив из рук удавку. Он обеими руками силился оттолкнуть Раккима. Рвущийся из горла крик потонул в крови.
— Не уходи, — хрипел бывший фидаин. Глаза Тарика закатились. — Побудь со мной еще немного. — Лезвие ножа двигалось короткими дугами, вспарывая грудную клетку душителя.
Багровый поток хлынул изо рта аль-Файзала, когда его ребра оказались по очереди отделены от грудной кости.
Они стояли, прижавшись друг к другу. Потом Ракким отпихнул от себя мертвое тело, закачался, пытаясь набрать в легкие воздуха, но упал. Он лежал на холодной земле в полной темноте, прислушивался. И не ощущал малейшего признака Дарвина. Ни следа. Остался лишь он сам. Ракким.
Хаскинс, оттолкнув от себя Лео, вскочил на ноги.
Бывший фидаин непослушными пальцами скреб обхватившую горло удавку.
Перемазанный в крови толстяк схватил боевика за штанину, но тот, не обращая на юношу внимания, навел на Раккима автомат.
Бывший фидаин подцепил петлю здоровой рукой.
Раздались выстрелы. Лео зарылся лицом в траву. Затем поднял голову, когда рядом с ним на землю рухнул Хаскинс.
Сара лежала в ручье возле тела второго фидаина и держала в руках его автомат. Она медленно села, убрав прилипшие ко лбу мокрые волосы.
Ракким помахал ей.
Сара бросила оружие в воду, с трудом поднялась на ноги и пошла в грот за Майклом.
Эпилог
— Хорошо выглядишь, — сказал Ракким.
Лео хохотнул, но тут же закашлялся, едва не сорвав трубки от капельницы.
— Спасибо тебе, — сказала Сара.
Юноша сел на больничной койке.
— Вы… вы повторяетесь.
— Когда я вижу тебя таким, — она коснулась еще синего и опухшего горла, — я вспоминаю, что ты сделал в оранжерее. Ты спас мне жизнь.
Лео кивнул.
— Странно. — Он посмотрел на Раккима. — Только не говори, что я тебя не удивил.
— Еще как. Я думал, ты способен гнуть железо только усилием мысли.
— Рикки, теперь я знаю твой секрет, — сказал Лео.
— Правда? — Ракким, поморщившись, подошел ближе. Один его глаз заплыл, а все тело покрывали рубцы, заработанные во время схватки с душителем. — И какой именно?
— Человек становится другим, если рискует жизнью ради другого. Если ведет себя как герой.
Ракким похлопал Лео по плечу — единственной не забинтованной части его туловища.
— Я почти все время спал, — произнес юноша, — но это не мешало мне думать. Я не могу перестать думать, даже если захочу, понимаешь? Как и тогда, в поясе, когда я перегрузил мозг. Ты думал, что я потерял сознание, а на самом деле я просто перенесся в другое место. — Он схватил Раккима за руку. — Теперь я многое узнал. Ты не поверишь, что я узнал. Я стал гораздо умнее. Гораздо.
Сара подошла к койке, поправила простыню.
