– Теперь неизвестно, кто кого, хе-хе! – с издевкой крикнул Юзек. – Я сам отправлю тебя, милостивый пан, к праотцам!
Они медленно кружились друг против друга, как петухи. Юзек бежать не пытался: понимал, что длинноногий противник сразу догонит его. К тому же он был не робкого десятка. У Спыхальского цель была одна – завладеть письмом. Он мог бы воспользоваться пистолетом, но не хотел поднимать шума и потому всю надежду возлагал на свою силу и ловкость.
Первым не выдержал Хромой Юзек. Видя, что противник не держит в руках оружия, он решил использовать свое преимущество и одним ударом ятагана покончить с ним. Его бросок был быстр и решителен. Ятаган молнией сверкнул над головой Спыхальского.
Но более быстрым оказался пан Мартын. Как клещами, схватил он занесенную над ним руку своей левой, а правой ударил противника в лицо с такой силой, что Юзек свалился как сноп и лежал бездыханно, не подавая никаких признаков жизни.
– Эге, паршивец, да ты, как вижу, слаб против меня! – пробормотал Мартын, вытаскивая у него из кармана тугой сверток бумаг. – Сам виноват, сукин сын!
С этими словами он схватил Юзека за ноги и поволок к реке. С сожалением взглянул на ятаган, все еще зажатый у того в кулаке, но решил, что брать его не следует. Подняв тело над прорубью, тихо опустил под лед.
Мелкий снежок все продолжал сыпаться с неба, заметая следы трагедии, только что разыгравшейся на берегу Вислы. «До утра и намека не останется», – подумал пан Мартын. Засунув глубоко за пазуху драгоценный сверток, Спыхальский торопливо пошел разыскивать Арсена.
7
В это время на противоположной стороне посольской усадьбы происходили события бескровные, но не менее важные.
Место для наблюдения Арсен выбрал себе необычное – на широкой, занесенной снегом крыше надвратной башни. Здесь было очень холодно, ветер продувал насквозь, но зато безопасно, а главное – отсюда весь двор посольства был виден как на ладони.
Он сразу заметил там какое-то оживление. Кто-то с фонарем ходил возле конюшни и каретного сарая. В доме замигали огни – то в одном окне, то во втором, то в третьем. Доносились человеческие голоса, лошадиное ржанье…
Арсен замер, насторожившись.
Около полуночи, когда за Вислой прокричали первые петухи, от крыльца посольского дома отъехали крытые сани. «Неужели сам посланник выезжает куда-то так рано?» – подумал Арсен.
Перед санями трусцой бежал ключник: у пояса позвякивали ключи. Было слышно, как он тяжело дышит.
Казак плотнее прижался к заснеженной крыше.
Ключник открыл замок на воротах, широко распахнул их. Сняв шапку, стал в сторонке, давая саням дорогу, и Арсен увидел его широкую лысину. «Верно, посланника провожает», – решил казак, но тут же изменил мнение, расслышав слова, которыми перекинулись ключник и кучер, слова, прояснившие картину.
– Янек, скоро ли назад? – спросил ключник, когда сани поравнялись с ним.
Кучер придержал лошадей.
– Не волнуйся, отец, – послышалось в ответ. – Передай матери, что к обеду вернусь. Пусть приготовит горячего чаю, чтоб погреться с мороза. Отвезу этого пана, – он указал кнутом на сани, – к «Белому лебедю», оттуда он поедет в Париж на перекладных. А я – домой. Будь здоров, отец.
Янек хлестнул кнутом – лошади дружно рванули из ворот и помчались в снежно-мутную тьму ночи.
Ключник закрыл ворота, щелкнул замком, а потом медленно побрел по двору, что-то бормоча себе под нос.
Сердце Арсена билось часто-часто. Он выждал, пока ключник скрылся в темноте, и спрыгнул на землю.
– Фу, холера ясная! Кто тутай? – послышался испуганный голос пана Мартына. – Это ты, Арсен? Свалился как снег на голову! Так можно и шею свернуть человеку! – Спыхальский выбрался из сугроба, куда он нырнул, услыхав, как открываются ворота, и обнял товарища. – Удача, пане-брате! Есть письмо! Правда, пришлось одного негодяя спровадить на дно Вислы раков кормить…
– Это и вправду удача, – согласился Арсен, стуча зубами от холода. – Но послушай, что я скажу. Только что выехал французский гонец, направляется в Париж. Думаю, не с пустыми руками…
– Почему не схватил?
– Их было трое. Кроме гонца – кучер и ключник…
– Эх, холера ясная! А куда он поехал?
– В том-то и дело, что я не понял… Кучер сказал – к «Белому лебедю».
– К «Белому лебедю»? Чудак ты, это же корчма на познанской дороге и первая станция, где можно переменить лошадей! – воскликнул Спыхальский. – Мы их догоним!
– Далеко это?
– Верхами – часа два или три…
– Тогда не будем терять времени. Возьмем коней – и в погоню! Бежим!
Они во весь дух припустили по безлюдным заснеженным улицам к подворью пана Морштына. Там оседлали своих коней и помчались на познанскую дорогу.
К «Белому лебедю» прибыли утром.
– Опоздали! – сокрушенно воскликнул пан Мартын, увидев удаляющиеся в вихре снежной пыли крытые сани. Вскоре они исчезли за горой.
Во дворе корчмы Арсен заметил Янека, возившегося у саней, но не подал и виду, что знает его.
– Хлопец, где найти корчмаря? – спросил казак, подойдя к нему.
– Где ж ему быть еще? У себя!
Хозяин корчмы и заезжего двора, приземистый толстяк, был за стойкой. Резал на широкой, не совсем чистой доске хлеб. В зале, несмотря на раннее время, сидело уже несколько путников.
Арсен поздоровался и, перегнувшись через стойку, произнес тихо, но твердо:
– Именем короля, пан, давай коней! Лучших и немедленно! Своих мы оставим здесь – накормишь и напоишь. Понял?
Корчмарь вытаращил на него глаза.
– Матка Боска! Приезжает один – именем короля, приезжает второй – тоже именем короля… И все требуют самых лучших лошадей, и немедленно! А где бедному корчмарю их взять? Чем их накормить?
Арсен кинул золотую монету.
– Я тороплюсь! Живо!
Корчмарь зажал деньги в кулаке.
– Мигом, милостивый пан! – Он торопливо выкатился из-за стойки и почтительно поклонился. – Идем!
Выходя из корчмы, Арсен сунул корчмарю еще одну монету, взял его под руку.
– Меня интересует пан, который приехал недавно вон с тем кучером. – Он указал кивком головы на Янека. – Тот пан поляк?
Корчмарь недоуменно посмотрел на любопытного посетителя.
– Нет, пан, он не поляк: по-нашему говорит плохо.
– Какой масти коней ты ему дал?
– Серых в яблоках.
– Сани открытые или с будкой?
– С будкой… За это мне заплатили дополнительно.
– Как звать кучера, который повез его?
