— Не думаю, что это в духе твоей матери, — сказала Нора.
— Черт побери, да ты совершенно не слушаешь меня! Я говорил тебе, что про мокрую кошку написано в нескольких романах из «Черного дрозда» и что мать частенько повторяла эту фразу, когда я был ребенком. Она и сейчас иногда так говорит.
— Я понятия не имела.
— Но этого все равно не может быть. Моя мать?!
— Элден использовал некоторые из ее любимых выражений. Но он все равно не слишком ей доверял.
— Ошибаешься: она — единственный человек, кому отец доверял. Погоди, я должен посмотреть книгу дальше. — Нора слышала, как Дэйви, громко дыша, листает страницы, время от времени прикладываясь к стакану. — Этого ведь не может быть, а? Существуют ведь тысячи способов объяснить... — И тут Дэйви издал что-то среднее между воплем и воем: — Нет!!!
— Один из крестьян, вот здесь, на странице пятьдесят три, говорит: «Можешь спрашивать меня хоть двадцать семь раз, ответ останется прежним». Двадцать семь раз! Мама частенько повторяет это. Таким всегда было ее понятие о бесконечности... Вот дерьмо!
— Похоже на то, черт побери! Действительно она. Вот че-о-орт! Теперь понятно, отчего они так взбесились, когда ты сказала, что мать пишет ужастики. Это могло разом покончить со всеми нами.
— Каким образом покончить? — сказала Нора. — Разве это не выставляет твою мать в выгодном свете? Если действительно она писала книги, честь ей и хвала.
— Господи, какая ты наивная. Да если все это всплывет на поверхность, моего отца обвинят в мошенничестве и на «Ночное путешествие» тут же падет подозрение. А в дом набьются адвокаты...
— Если это просочится наружу.
— Не дай бог. Это должно остаться тайной, Нора.
— Уверена, что останется.
— Добрались наконец до Майами. Если Чашечница знала, что эти книги написала моя мать, неудивительно, что от нее пришлось откупиться... Вот это новости...
— Держись за шляпу, — посоветовала Нора.
80
Ранним утром следующего дня, когда они с Джеффри завтракали на веранде ресторана, Нора пересказывала ему вечерний разговор с мужем: он продолжался еще как минимум полчаса, и каждую минуту из этих тридцати Нора ощущала почти физически, как трещит и расходится по швам вселенная Дэйви. Его прошлое было вывернуто наизнанку: Нора поставила под сомнение главное в его жизни. Дэйви высмеивал ее, протестовал, отрицал. Через десять минут он повесил трубку и поднял снова лишь после того, как Нора, позвонив, прождала десять гудков.
«Дэйви, вдумайся в то, о чем она пишет», — сказала Нора, а Джеффри, слушая пересказ ее разговора с мужем, намазывал на круассан сливовый джем и только качал головой. Поначалу ночные открытия Норы тоже показались ему подозрительными: Дэйзи словно хочет сказать сыну: «Подумай о том, что представлял собой твой дед, что сделал с нами отец, но прежде всего подумай о том, что вложила в эту книгу твоя мать. Это твоя история, Дэйви. Это — послание тебе». Нет, нет, нет, твердил Дэйви, Хелен Дэй солгала! Нора снова и снова возвращала Дэйви к ребенку, брошенному в лесу и затем спасенному, к его фразе «Моя мать действительно моя мать».
«Ты права... Я — Пиппин», — сказал наконец Дэйви совершенно убитым голосом.
«Ты всегда был им». Нора не стала говорить вслух то, что подумала про себя: «И я тоже».
«Я чувствую себя как Леонард Гиммелл или Тедди Бранховен, — пожаловался Дэйви. — Во всем этом есть секретный код, и я теперь знаю его».
«Есть. И код, и книги — о тебе».
«Она хотела, чтобы я знал. А в открытую сказать не могла».
«Она хотела, чтобы ты знал».
«Я должен теперь сцепиться с отцом — пойти и сказать ему, что все знаю?»
Впервые за годы их брака Нора посоветовала Дэйви не вступать в конфронтацию с отцом.
«Тебе придется также сказать, как ты узнал, а я не хочу, чтоб знали, где я».
«Ты права. Буду ждать. Пока смогу...»
Дэйви оставил больше невысказанного, чем хотелось бы Норе.
«Ты ведь веришь мне, правда?» — спросила она.
«Мне понадобилось время, но теперь — да, я верю. Знаю, это звучит странно, но я благодарен тебе, Нора».
Прекрасно, но благодарности недостаточно, сказала себе Нора, когда их разговор кое-как дохромал до неубедительного конца.
Нора отломила кусочек слоеного круассана и положила в рот. Меньше четверти круассана — уже второго — оставалась на тарелке, а Нора была по-прежнему голодна. В трех столиках от них сидели двое крупных мужчин в ветровках и поглощали огромные порции яичницы, бекона и жареной картошки. Нора чувствовала, что сейчас в состоянии проглотить оба эти завтрака.
Близ окна у стены напротив Норы, вооружившись арсеналом из ведра, метлы с длиннющей ручкой и шлангом, высокий парень в синей рубашке мыл плиты пола террасы и ступени. Сверкающие на солнце ручейки бежали меж мокрых камней. Другой паренек с легкими хлопками встряхивал и расстилал на столах напоминавшие паруса розовые скатерти и разглаживал руками складки. Все это было совершенно буднично и не важно, как и двое мужчин в ветровках, но Норе эта сценка вдруг показалась полной значения.
— Давайте сменим тему, — предложил Джеффри. — Вы действительно думаете, что Эву Тайди звонил Дик Дарт?
Нора кивнула и, протянув руку за следующим кусочком круассана, обнаружила, что на тарелке ничего нет: она и не заметила, как все доела.
— Давайте я принесу вам еще. — Через несколько секунд Джеффри вернулся с блюдом, наполненным сладкими булочками, круассанами и толстыми ломтиками дыни, за которые она тут же принялась, орудуя ножом и вилкой.
— Как вы думаете, Эву ничего не угрожает?
— Он сказал, что собирается отправиться в свой дом в Вермонте. — Покончив с дыней, Нора приступила к булочкам. Она чувствовала себя такой отдохнувшей и бодрой, словно проспала всю ночь и понятия не имела, чем заполнить следующие несколько дней.
— Вы кажетесь такой беззаботной — вас, похоже, совсем не волнует, что Дарт в городе, — сказал Джеффри.
— Беззаботность кажущаяся. Просто сегодня я уезжаю из Нортхэмптона.
— Я как раз подумывал о небольшой уютной гостинице неподалеку от Элфорда. Если хотите, можем заехать ненадолго к моей матери, а потом я отвезу вас туда. Там очень мило, а владельцы гостиницы были друзьями моих родителей. К тому же кухня там просто великолепная.
Монах в миру, Джеффри трепетно, почти по-сибаритски относился к значимости качественного питания.
— Я действительно хочу повидаться с вашей матерью, — сказала Нора. — Но потом мне хотелось бы, если не возражаете, поехать в другое место.
— Вы хотите побыть с Эвом в Вермонте?
