Наконец, придя немного в себя, Люси собралась с духом и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила:— Чего же вы от меня хотите?..
Миссис Брендон, не отвечая, с удовольствием разорвала журнал на две части, затем — на четыре, после чего принялась рвать его на мелкие кусочки. — Я хочу, — приговаривала она, разрывая лощеную бумагу, — я хочу, чтобы ты, грязное отродье, наконец перестала совращать молоденьких мальчиков… — Это кого?.. — срывающимся голосом поинтересовалась мисс Моран. — Скажите, каких еще молоденьких мальчиков я совращаю?.. — Я хочу, — бумага была довольно плотная и под непослушными пальцами Элеоноры рвалась с трудом, — я хочу, чтобы ты наконец-то оставила моего дорогого
сына в покое… — Так вы говорите о заместителе шерифа Энди Брендоне? — наконец-то дошло до Люси, — вы говорите именно о нем? О своем сыне?..
Клочки мелко разорванной бумаги полетели на пол.
Люси, поняв, что вся ее работа по подсчетам букв пошла насмарку, всплеснула руками:— Мой журнал!.. — жалобно запричитала она. — Моя работа!.. Что вы наделали!.. Я ведь столько работала, я столько…
Элеонора, вытянув шею, с презрением посмотрела на мисс Моран. — Я не ослышалась?.. — спросила она. — Я не ослышалась — ты сказала, что это — твоя работа?.. Я правильно поняла твою мысль?.. — Моя работа, моя работа!.. — Люси, вскочив со стула, принялась подбирать то, что осталось от журнала. Реплики мисс Моран по поводу работы придали новый импульс ходу мыслей Элеоноры — она почему-то подумала, что секретарша теперешнего шерифа Гарри Трумена в свободное от службы в полицейском участке время прирабатывает еще и фотомоделью в порнографических журналах. — Ага, вот теперь я, наконец, поняла, кто ты на самом деле, — с нескрываемым торжеством в голосе произнесла Элеонора. — Теперь мне все ясно… Значит, ты еще и…
Подобрав кусочки бумаги, оставшиеся от «Мира плоти», мисс Моран сложила их в ящик письменного стола и попыталась было уйти, но Элеонора, заметив это поползновение, корпусом загородила ей дорогу. — Нет, дорогая, коль я уже выбралась из дому, коль я уже решила с тобой поговорить, то будь добра, выслушай все, что я тебе скажу…
Люси, опустившись на стул, обхватила голову руками.
Элеонора садистически улыбнулась — вид поверженного противника, этой, как она выражалась, «грязной прошмандовки», вызывал у нее чувство радости. — Так вот, — продолжала она, — так вот, дорогая, — это слово прозвучало очень язвительно, — я бы была тебе очень признательна, если бы ты оставила моего сына
Энди в покое, если бы ты больше не подсовывала моему сыночку разные сомнительные журналы… Оставь их для себя. Если тебе нравится сниматься, — она гадливо усмехнулась, — если нравится — пожалуйста, только не надо впутывать в это моего сына…
Люси громко всхлипнула — за всю ее жизнь на нее еще никто так не кричал.
Элеонора, наслаждаясь видом мисс Моран, продолжала тем же тоном:— А он, дурачок, так переживал, так переживал… Да я бы на его месте плюнула давно, а не переживала… Было бы за кого переживать…
Люси, вытащив из лежавшей рядом сумочки носовой платок, отерла глаза и, высморкавшись, несмело спросила у Элеоноры:— Это правда?..
Та, не ожидая, что Люси подаст голос, а тем более — что будет еще что-то спрашивать, переспросила:— Что, правда?.. — Что Энди из-за меня так сильно переживал?.. — Так я же и говорю, что он — идиот, он дурачок, несмышленыш, он очень доверчивый, его всякий норовит обмануть, обвести вокруг пальца… — начала было Элеонора тем же тоном, каким она обычно характеризовала своего сына при чаепитиях с тетушкой Элизабет из Сиэтла, но, тут же вспомнив, с кем она разговаривает, поспешила переменить тон: — его все обманывают!.. Все — начиная от начальства и заканчивая разными грязными потаскухами вроде тебя, которых хлебом не корми, дай только сняться в каком-нибудь грязном журнале!.. — Это было уже слишком — Люси никогда еще не слышала в свой адрес слова «потаскуха». Вскочив со своего места, она уже занесла руку для того, чтобы ударить мать своего бывшего кавалера, но в самый последний момент с трудом сдержала себя. — Миссис Брендон! — вне себя от ярости воскликнула мисс Моран. — Миссис Брендон, да как вы смеете меня так называть!..
Элеонора отпрянула, но тут же нашлась:— Это еще самое лучшее, дорогая, что только можно сказать о тебе!.. Прошмандовка!.. Подзаборница!.. Грязная порнографистка!.. А еще считает себя порядочной девушкой — вы только посмотрите, — вновь обратилась миссис Брендон к воображаемому собеседнику, — нет, вы только посмотрите, в какой вызывающий, в какой
отвратительный цвет она красит ногти на руках!.. Да разве хоть одна порядочная девушка позволила бы себе это?.. Ты, наверное, только и мечтаешь о мужчинах!..
Мисс Моран, поежившись, спрятала руки в карманы юбки.
Элеонора продолжала неистовствовать:— Я этого так не оставлю!.. Я обязательно сообщу о твоем недостойном поведении нынешнему шерифу — он, конечно, тоже не самый достойный человек в Твин Пиксе, но, во всяком случае, непорядочней, это уж точно… Он выгонит тебя из полицейского участка поганой метлой, вот попомнишь мои слова!..
Мисс Моран, поняв, что миссис Брендон, покуда не выскажется, все равно не уйдет из участка, со стоном опустилась на стул. — Миссис Брендон, миссис Брендон… — начала она и, посмотрев в налитые кровью глаза матушки Энди, запнулась. — Миссис Брендон, — продолжила она, отведя взгляд. — Миссис Брендон… — Ну что ты заладила, как дрозд-пересмешник — «миссис Брендон», «миссис Брендон»… Сколько можно?.. Хочешь что-нибудь сказать в свое оправдание — говори!.. — Миссис Брендон, — несмело начала Люси, — это все неправда… — Что — неправда?.. — То, что вы сейчас сказали… — Люси запнулась на какое-то мгновение, но тут же поспешно продолжила, боясь, что страшная миссис Брендон оборвет ее на полуслове и она не сможет высказаться. — Это все неправда… Ваш сын Энди сам пристает ко мне… Я ему уже не один раз говорила, чтобы он оставил меня в покое, а он пристает и пристает… — Что ты такое несешь!.. — перебила ее Элеонора, — как это мой сын может к тебе приставать?.. — Да, пристает, — продолжила Люси, воспользовавшись небольшой паузой, — он все время подходит ко мне и начинает — Люси, давай, мол, поговорим, — мисс Моран невольно начала перекривливать интонации Энди, — давай поговорим… А сам двух слов связать не может… — А чем тебе не нравится мой Энди? — ледяным тоном спросила Элеонора.
Люси, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила на одном дыхании:— Он некрасиво одевается, у него отвратительная походка, когда мы с ним ходим, он выворачивает ступни, он горбится, никогда не моет свою машину и не занимается утренней гимнастикой!..
Элеонора осклабилась:— И это ты о моем сыне такое говоришь?.. Да как ты смеешь!.. Да ты не стоишь его мизинца, подзаборное отродье!..
Пока Элеонора произносила эту фразу, Люси, улучив момент, бросилась вперед — спустя несколько секунд она уже была в комнате отдыха. Миссис Брендон, поняв, что она упустила свою жертву, попыталась поймать ее, но было уже поздно — двери комнаты отдыха захлопнулись перед самым носом матушки Энди Брендона. В замке послышался ключ поворачиваемого ключа. — Вы достойная мать своего сыночка!.. — услыхала миссис Брендон из-за дверей приглушенный голос Люси, а затем — горькие рыдания…
