родственники пропавших обратились к журналисту Листину, и он написал статью…
— Он скомпрометировал всю общину. Годы трудов тысяч людей могли пойти прахом! Ты хоть понимаешь, что это значит для мира? Дети Рассвета очищали Ладогу от радиации, помогали заблудшим душам…
— Убивая их?
— Смерть не конец. Они смогут начать жизнь в новом теле с чистой кармой благодаря нашему Учителю.
— Машенька Лисицына толком не успела начать жить! Вы сожгли ее тело и бросили в лесу в полиэтиленовом пакете!
— Такова цена сохранения общины. Никто не хотел ее смерти и смерти ее матери. Мы искали Листина, а они подвернулись случайно.
— А молодые ребята из Лумиваары — Тайми и Никита? Свидетелями чего они были?
— Они пали жертвами испытаний газа — во благо всех живых существ.
— В убийстве не может быть блага.
— Ты не постигла мудрость Светорожденного, — покачала головой Ловиатар. — Как и все, кто остался на материке. Учитель предупреждал, но его никто не слушал! Над ним смеялись. Пхоа, которые ты совершишь, будет самым массовым. После него слова учителя начнут воспринимать всерьез.
— Вы делаете это потому, что над вашим учителем смеялись? — ужаснулась Анна. Ловиатар спокойно посмотрела на нее.
— Мы делаем это, чтобы спасти человечество.
Они подошли к причалу. Туман поглощал звуки шагов, и казалось, будто они уже пересекли Туонеллу, и это уже не тела из плоти и крови, а их души заплутали где-то среди мрачных миров острова смерти.
Лодка уже ждала их в белом мареве. Анн внезапно поняла, что сейчас она сядет в нее — и все. Выбор будет сделан. Хотя, если подумать — он был сделан давным-давно. Наверное, еще до того, как она три года назад вошла в тот ночной лес в поисках Лисинцевых. Просто внутри Смолиной всегда было чувство, будто она выйдет живой из любой передряги. И только сейчас Анна поняла, что она сама влезла в этот капкан.
Рутто первым шагнул в лодку, в которой уже сидел лодочник в капюшоне. Анна замерла, словно это могло отсрочить катастрофу. Рутто потянул ее за балахон, и из-под него в лодку выпал Тим. Рутто презрительно скривился при виде игрушки.
— Ты так и не избавилась от чувственных удовольствий и зависимостей! Удивительно, что Учитель выбрал тебя для этой миссии. Плюшевый заяц не поможет тебе.
Анна молча шагнула в лодку, подобрала Тима и спрятала за пазухой.
Ловиатар осталась на берегу. Она отвязала канат от причальной тумбы и посмотрела на Анну.
— Иллюзия неуязвимости очень опасна, — словно в ответ на ее мысли сказала Ловиатар. — Думаешь — смерть это то, что случается с другими? Считаешь, что ты умнее, удачливее, что с тобой этого не произойдет. Но это не так, Айно. Ты такая же, как все.
С этими словами Ловиатар оттолкнула лодку от причала. Лодочник завел мотор и Хейнясенмаа исчез в тумане — теперь уже навсегда.
* * *
Сквозь толпу горожан, спешащих с работы домой, пробирались двое. Анна и Рутто сменили белые балахоны на городскую одежду, и теперь ничем не отличались от тысяч других жителей Петербурга. Разве только тем, что в их сумках была смерть.
Питерские высотки были похожи на лысые ели, острия которых копьями протыкали серое брюхо неба. Это тоже лес, все тот же чертов лес, подумала Анна. Она так и не нашла из него выход.
Ей хотелось кричать. Туман, поглотивший Петербург, был словно бельмо на глазу. Где-то глубоко внутри Анна осознавала: люди сами не хотят видеть. Они бы предпочли вечно спать и не знать, что рядом убивают людей, похищают детей и изготавливают смертельную заразу. Люди хотели бы, чтобы это было где угодно, только не здесь. Как можно дальше от них, чтобы не тревожить их сон. Но механизм был уже запущен, и остановить его не было возможности. И сработает он именно здесь.
Полтора часа назад лодочник высадил Смолину и Рутто на берегу, где их уже ждала машина. Пока они неслись по дороге, Анна обдумывала возможные варианты — но не находила их. Рутто заранее показал ей рацию, по которой он находился в непрерывной связи с матерью — Ловиатар, которая… которая в этот момент держала у горла Лены остро отточенный ритуальный нож. Анна знала — сектанты не запугивают ее. Они перережут горло ее дочери, если хоть что-то пойдет не так. Для них это — что для Лембо принести в жертву курицу.
Анна смотрела на невозмутимый профиль Рутто, и чувствовала, как ненависть скапливалась внутри в тяжелый шар. От него все также пахло ладаном — благовонием, которое сектанты использовали для Пхоа. Но теперь этим запахом была пропитана и одежда Смолиной. Теперь она тоже вестник смерти — Летучая Мышь.
— Это ты привез Лену на остров?
— Я соблазнил твою дочь, — жестко ответил Рутто. — Начал встречаться с ней, чтобы заманить в секту. Посвятил в истинное учение Светорожденного. Но она оказалась слаба — отринула свет ради тьмы. Она отказалась ехать на остров — выбрала тебя вместо пути Детей Рассвета. Тогда я забрал ее силой.
Анна молча смотрела на убийцу, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы. Лена, ее маленькая девочка, она выбрала Смолину, хотела остаться с ней! А этот ублюдок забрал ее. Если бы можно было убить взглядом — Рутто был бы уже мертв.
* * *
В тумане вокруг острова Хейнясенмаа еле слышно скользили десятки лодок. На них в полном молчании с оружием на изготовку затаились люди в камуфляже. Чуть позади других лодок на большом моторном катере стоял Геннадий Резнов. Он хмуро всматривался в туман, затем поднес рацию ко рту.
— Десять минут до штурма.
* * *
В городском шуме Анне слышался глухой ритмичный звук. Она вглядывалась в лица прохожих, недоумевая, почему никто не слышит этот шум? Пока не сообразила: она слышит его одна. Словно замедленная бомба это пульсировало сердце Турсоса. Город стал его лесом, жилищем древнего языческого божества.
Вход в метро «Черная речка» был словно погружением в воды Туонелы. Вот он, последний шаг. Сейчас ты сделаешь его, Смолина, и все закончится. Ты станешь убийцей тысяч
