Лейтенант Гомес — ветеран войны в Марокко, принимавший участие в освобождении Толедо в 1936-м, подвергся страшным пыткам: его руки и ступни обожжены, лицо обезображено. Предположительно, в ответе за это преступление шайка красных бандитов, которые орудуют в этой части сьерры. Работодатель и бывший командир лейтенанта Гомеса младший министр торговли генерал Сантьяго Маэстре Миранда сказал, что покойный в течение тридцати лет был его другом и боевым товарищем и он лично проследит, чтобы убийцы лейтенанта Гомеса были пойманы. «Не будет пощады врагам Испании!» — заявил он.
У Барбары ослабли колени; думая, что сейчас упадет, она смяла в руке газету. Проходивший мимо священник с любопытством взглянул на нее. Теперь Барбара поняла: Сэнди упоминал какого-то Гомеса в телефонном разговоре, и фамилия Маэстре тоже была ей знакома — приятели Сэнди из Фаланги называли так его противника. Сэнди сказал, что им придется разобраться, имея в виду убийство. И этого человека она обманывала, чтобы спасти его школьного врага. Барбара схватилась за ручку запертой двери, чтобы удержаться на ногах, и глубоко задышала.
Глава 38
После встречи с Софией и Барбарой Гарри вернулся в посольство и позвонил в контору Сэнди из маленькой комнатки, где стоял телефон для личных звонков шпионов.
— Я очень занят, Гарри. — В голосе Сэнди слышались нетерпеливые нотки. — Может, на следующей неделе?
— Дело довольно срочное.
— Хорошо. Завтра суббота, но я все равно пойду в контору. Встретимся в кафе. — (Гарри уловил быстро подавленный вздох.) — В три часа?
— Спасибо.
Затем Гарри пошел в канцелярию, чтобы навести справки о въездных визах в Британию. Когда он вернулся в свой кабинет, его ждал Толхерст. Присев на край стола, он читал «Я». Кивнул и торопливым, озабоченным тоном произнес:
— Привет, Гарри.
— Я позвонил Форсайту. Мы встречаемся завтра в кафе.
— Хорошо. — Он протянул Гарри газету. — Взгляни сюда.
Гарри прочел заметку о Гомесе, положил газету на стол и упавшим голосом произнес:
— Значит, они его убили.
— Похоже на то, — кивнул Толхерст. — Мы этого ожидали, что никак не влияет на вербовку Форсайта, — спокойно добавил он.
Гарри вспомнил их первую встречу — Толхерст, этакий дружелюбный толстяк. Теперь он видел его совершенно в ином свете.
— Даже после того, как вы узнали, что он причастен к убийству?
— Подозревается в причастности, Гарри, подозревается. И мы не полиция.
— Да. Это верно, Толли, я попробую залучить его для вас.
Толхерст улыбнулся и сказал с оттенком былого дружелюбия:
— Вот и молодец. Кстати, как ухо?
— Отлично. Думаю, отчасти это было нервное, как паника.
После вечера в театре приступы больше не повторялись. Кажется, общение с Софией излечило его.
— Очень хорошо, — сказал Толхерст. — Ну, должен лететь. Удачи.
Когда он ушел, Гарри сел и еще раз пробежал глазами заметку.
«Что они сделали с Гомесом… Не повезло бедняге. Участвовал ли в этом Сэнди? Нет, — с горечью подумал Гарри, — он предоставил грязную работу другим».
В тот вечер София пришла в квартиру Гарри уставшая, под глазами залегли темные круги.
— С тобой все в порядке? — спросил он, снимая с нее пальто.
Она улыбнулась смелой детской улыбкой, совсем как девочка.
— Не хочу завтра идти на работу. Меня уже тошнит от этих коров, — сказала она. — Это так скучно! Ненавижу запах молока!
— Присядь. Я принесу обед. Приготовил косидо.
Он включил патефон, Вера Линн томным голосом запела «Когда во всем мире снова загорится свет», однако София пошла вслед за ним на кухню, прислонилась к стене и наблюдала, как он накладывает на тарелки еду из стоявших на плите сковородок.
— Ты единственный из всех моих знакомых мужчин, кто умеет готовить.
— Научишься, когда живешь один. Приходится.
— У тебя встревоженный вид. — Она склонила голову набок. — Проблемы на работе?
— Нет. — Гарри глубоко вдохнул. — Слушай, я должен тебе кое-что сказать.
— Что же?
София сразу насторожилась. Он понял, что уже долгое время она ждет только неприятных новостей.
— Сейчас, давай сначала сядем.
Гарри купил хорошее красное вино и, когда они уселись, налил ей бокал. Тусклый электрический свет люстры падал на стол, углы комнаты тонули в тени.
— София, посольство собирается отправить меня домой.
Она как будто сжалась от его слов и слегка побледнела.
— Но почему? Ты наверняка нужен им здесь, ничего не изменилось, разве только… — она резко втянула в себя воздух, — Франко не собрался объявить войну. О боже, вас всех эвакуируют…
Гарри поднял руку:
— Нет-нет, не в том дело, а во мне. Они считают, что мне найдется лучшее применение дома.
— Гарри, у тебя проблемы? — мягко спросила София.
— Нет, честно. Просто я… выполнял и другую работу, не только переводил, и она почти завершена.
— Что за работа? — нахмурилась София.
Он замялся, потом сказал:
— Для разведки, — и закусил губу. — Извини, не могу открыть тебе больше. И того не должен был говорить. Но я почти закончил. Я рад. Мне она поперек горла.
— Разведка против режима?
— Да.
— Хорошо. Я рада. — София глубоко вдохнула. — Когда ты уезжаешь?
— Пока не знаю точно. Может быть, до конца года. — Гарри посмотрел ей в глаза. — София, ты поедешь со мной? Не отвечай сразу, но послушай, я весь день размышлял. Ты помнишь, что сказала Барбара про иностранцев, которых пускают в Англию, если они в браке с англичанами?
София смотрела на него с окаменевшим лицом:
— Гарри, не спрашивай меня, я не смогу оставить Пако. — Голос у нее дрожал. — Энрике сам позаботится о себе, но с Пако ему не справиться. Святоша заберет его. — Она взяла руку Гарри. — Не проси меня делать такой выбор…
— Об этом я тоже подумал. Если бы ты как-нибудь взяла под опеку Пако…
— Я не могу, — устало покачала головой София. — За такие вопросы теперь отвечает Церковь, а они никогда этого не допустят.
— Нет. Не в Испании, в Англии. Если мы скажем, что ты заботишься о нем с момента смерти его родителей, и увезем его в Англию, то там и усыновим. Я думаю, способ есть. Эта работа… понимаешь, я должен еще кое-что сделать… если у меня все получится, люди в посольстве будут ко мне расположены. Они способны помочь нам.
София посмотрела на него в упор:
— То, что ты делаешь, опасно?
— Нет-нет. — Он засмеялся. — Это не опасно, клянусь! Мне просто нужно получить информацию от одного дельца. Никакого риска. Забудь об этом. София, что ты скажешь?
— Как Пако будет чувствовать себя в Англии? Странный язык, бомбежки. Я должна думать о нем.
Гарри невольно почувствовал себя уязвленным: мальчик как будто значит для нее больше, чем он.
— Мы можем поехать в Кембридж. Его не бомбят. Мы хорошо заживем: с деньгами в Англии
