понимают, а в чем тут юмор? А в очень общих рассуждениях о международной обстановке! Еще Набоков писал: «Франция того-то боялась и потому никогда бы не допустила. Англия того-то добивалась… Словом — мир получался каким-то собранием ограниченных, безъюморных, безликих, отвлеченных драчунов». — М. Л.)
Анекдоты о прославленном советском разведчике Штирлице
Штирлиц получил шифрованную телеграмму: «У вас родился сын». Скупая слеза скатилась по щеке разведчика. Двадцать лет как он не был на Родине.
* * *
Штирлиц подумал. Ему понравилось, и он подумал еще раз.
* * *
— Штирлиц! Где вы научились так хорошо водить машину? — В ДОСААФ, — сказал Штирлиц и подумал, а не сболтнул ли он лишнего.
Мюллер:
— Штирлиц, на заднице русской радистки Кэт обнаружены отпечатки ваших пальцев. Как вы это объясните?
— Я-то объясню. А вот как вы объясните, каким образом вы их нашли?
Мюллер:
— Я всегда жалел, Штирлиц, что вы работаете не у меня.
* * *
Штирлиц подошел к окну и высморкался в занавеску. Ему еще раз хотелось почувствовать себя полковником Исаевым.
Вальтер Шелленберг, шеф германской разведки.
«Лабиринт»
«При входе в просторную комнату, обставленную хорошей мебелью и застеленную толстым роскошным ковром, посетитель оказывался напротив моего письменного стола. Слева находился столик с телефонами и микрофонами, связанными непосредственно с канцелярией Гитлера и другими важными местами, один телефон имел прямую связь с моим домом в Берлине, другой — с моею дачей в Херцберге. Микрофоны находились во всех стенах кабинета, под письменным столом и даже в одной из ламп — любой разговор, любой звук автоматически записывались. Окна были защищены специальными проводами, через которые в ночное время пускали электрический ток — это была часть защиты, сигнализация срабатывала, стоило лишь приблизиться к окнам, дверям, сейфу и вообще к моему кабинету. В течение тридцати секунд вооруженные охранники оцепляли весь район. Мой стол напоминал небольшую крепость. В него были вмонтированы два автоматических ружья, которые могли поразить любое место в кабинете целым градом пуль. Они были нацелены на посетителя и двигались за ним по мере приближения к моему столу. В случае необходимости я должен был лишь нажать на кнопку: оба ружья открывали огонь автоматически. Кроме того, я мог нажать на другую кнопку — тут гудела сирена, охранники окружали здание и блокировали все выходы».
Грэм Грин, писатель и бывший разведчик
«В своей жизни я знал около дюжины агентов, но только в занятии одного из них я совершенно не сомневался, ибо он был неграмотным, не мог считать больше чем до десяти и единственным ориентиром для него была восточная сторона: он был мусульманином. Недавно я вспомнил о нем, когда присутствовал на судебном процессе о разводе, там судья подверг резкой критике частного детектива. Он тоже был неграмотным, ездил на велосипеде и диктовал свои наблюдения домохозяйке, которая была совершенно глухой. Жизнь — странная штука».
Любовь тайной полиции к деятелям искусства и литературы
Великий поэт и художник Уильям Блейк попал на подозрение лишь потому, что какой-то стукач по ошибке доложил в полицию, что он — военный писатель. Военный?! Почему военный?! Просто кто-то услышал, что Блейк назвал себя «художником-миниатюристом», а послышалось «художником-милитаристом». Шла война, и дом Блейка обыскали. По этому случаю Блейк даже написал гневный стих.
На подозрении были и английские поэты «озерной школы» Кольридж и Уордсворт, жившие на берегу моря в провинции, к ним специально был заслан тайный агент, которому удавалось даже подслушивать их разговоры на пляже. Подозрения агента не оправдались, в своем донесении он писал следующее: «Меня информировали, что хозяин дома не имеет жены, а живет в одном доме с женщиной, которую выдает за свою сестру. У него имеется много складных стульев, которые он и его гости забирают с собой на дневные или вечерние прогулки на природе, у него есть также портфель, где лежат бумаги с заметками об увиденном. Я слышал, что они говорили о вознаграждении за эти заметки, и очень внимательно следили за портфелем… Возможно, эти люди — субагенты, подчиненные какому-то чиновнику в Бристоле».
Трудная жизнь началась у Дэвида Лоуренса, автора «Любовника леди Чэттерлей» и многих романов, когда он вместе с женой немкой Фридой поселился в Корнуолле на юго-западном берегу Англии. Шла Первая мировая, местные жители страдали шпиономанией и видели во Фриде и ее муже вражеских агентов, о чем постоянно доносили в полицию. Однажды полиция обыскала рюкзак, который нес Лоуренс, но вместо фотоаппарата нашла там фунт соли. Местные жители стучали по любому поводу: когда Фрида вешала сушить белье на кусты, это истолковывалось как сигнал противнику, также сигналом сочли топку печи в доме, когда из трубы пошел дым. Один английский приятель, приехав в гости к Лоуренсам, с ужасом слушал, как они поют немецкие песни, тут в дверь постучали и вошел офицер с тремя агентами полиции. Они заявили, что сквозь шторы виден свет (на столе была хилая свечка, а окна были затемнены), и оштрафовали англичанина на 20 фунтов — огромная по тем временам сумма. Лоуренса бдительность местных жителей чуть не довела до психоза: однажды они с женой грелись на солнце у скал, настроение было отличное, радостная Фрида от избытка чувств побежала по берегу, размахивая платком. «Дура! Что ты делаешь? Остановись! — закричал Лоуренс. — Они решат, что ты даешь сигнал немцам!»
Забавная история произошла с немецким писателем Томасом Манном, обысканным в лондонском аэропорту. Внимание привлек таинственный план с кубиками, очень похожий на диспозиции военных объектов. К разочарованию полиции, это была схема размещения гостей в доме великого Гете в Веймаре, и Манну пришлось долго рассказывать о замысле нового романа.
Грэм Грин с иронией рассказывает, как его разрабатывали французские спецслужбы в Ханое в 1951 году.
С ним завязал контакт агент службы безопасности, который целыми днями бегал по городу в поисках книг Грина, а вечером просил его написать на каждой книге посвящения не только ему, но и его жене и знакомым. Грин быстро раскусил, что он попал под подозрение, и стал по вечерам рассказывать агенту, чем он занимался в течение дня. Грин умел и любил выпить, беседы их не обходились без спиртного, и несчастный агент, имевший слабое сердце, оказывался под столом после двух рюмок вермута.
Несколько слов напоследок
Буржуазно-демократическая революция 1991 года (как еще назвать события, связанные с провалом ГКЧП?) и финал «холодной войны» породили
